Так зыблют мантии блаженные медузы -
в озонных вздохах утреннего ветра
зонты кофеен сонно и неспешно
вздымают нежно-алые холсты.
Клошар пернатый, шал и необуздан,
кружит, шурша, над лавками из кедра,
как манну, ищет в пустоши столешниц
прозрачный хлебец нищеты.
В пелёнах розовых на каменной брусчатке
луч улыбнулся, робок, как ребёнок.
Его голубит уличное эхо,
целует в лоб, губами шелестя.
Малютке рады цокольная кладка,
карнизы крыш и кружево балконов,
и чердаки, где пыль веков, как перхоть, –
все привечают богово дитя.
Плеснёт бумажным плавником газетный ворох,
тревожно дышат трепетные жабры.
В его утробе - будничных ли, бранных –
событий мировая круговерть.
В ознобе строк, в столбцах, в страничных порах -
военных сводок пепел и литавры,
мятежный гул пылающих майданов,
и торг, и кровь… И жизнь… И смерть….
Над рыжим локоном и шарфиком индиго,
стерляжьей спинкой юной незнакомки
восходит дым - курится, как Везувий,
с табачною соломинкой рука…
Всё ждёт Войны…
Летальные интриги
князей державных - Каина потомков…
Кофейный запах тонок и безумен,
и жизнь горька, нежна и коротка.