Миндальный Вифлеем в час предрассветный
в беззвучье поднебесной тишины
застыл среди селений неприметных,
счастливые досматривая сны
о почести, богатстве, блеске славы,
Влекут иного - дальние моря.
Над маленьким селеньем величаво
царицей занимается заря.
Сон утренний особо свеж и ясен
в убранстве роскоши средь шелка покрывал.
Не во дворце - в соломе старых ясель,
родившийся Младенец сладко спал.
Пока неведомо ему волненье моря,
Пустых скитаний суета сует,
Рахели человеческое горе
о малышах, которых с нею нет.
Улыбка на устах слегка играет -
спокойно в люльке. Рядом спит осел.
Иосиф на соломе отдыхает
Среди овец.
Похрапывает вол…
Рожденный Агнец Божий на соломе
На грех людской и поруганье обречен,
Дает надежду узнику иному.
Невинной Девой стать Спасителем рожден,
Он в мир пришел, чтоб славу Отчую явить,
Мир милосердием наполнить и любовью,
Водой живой людскую жажду утолить,
Поможет Он больному стать здоровым.
Немного спать Ему осталось: Ирод
Волхвов на поиски Младенца уже шлет.
Проснувшись, оживает город мирный –
Заржет, заблеет, заикает скот –
И вздрогнет небо фиолетового цвета:
Гром горя потрясет звон тишины!
…Уставший путник,
А о чем в час предрассветный,
Сегодня ты досматриваешь сны?..
2011-2012
ВЕРСИЯ 2015
Мой славный Вифлеем в час предрассветный
В беззвучье поднебесной тишины
Застыл под кровом ультрафиолета,
Счастливые досматривая сны
О почести, быть может, блеске славы,
Иного - кличут дальние моря…
Над маленьким селеньем величаво
Царицей занимается заря.
Сон утренний особо свеж и ясен
В убранстве роскоши средь шелка покрывал —
Не во дворце - в объятьях старых ясель
Родившийся Младенец сладко спал.
Ему не ведомы ни привкус искушенья
Ни зависть человеческих очей,
Житейской гордости земное притяженье,
Предательство и окрик палачей,
Ведущих по приказу на Голгофу,
чтобы среди разбойников распять.
Не создана машина Катастрофы.
Еще не стал Он тем,
Кем должен стать -
К нему идут, чтоб поклониться, гости -
Волхвы спешат преподнести дары...
Земля не слышит воплей Холокоста -
не дожила еще до той поры,
Когда сирот сжигали в синагоге
Хрустальной ночью среди тишины,
Антисемитских нет терминологий
И низких целей мировой войны,
Когда взбесились люди: пол-Европы
Повержено под свастики оскал,
А в Хиросиме, в Нагасаки — толпы
Тех, кто от атомной атаки пострадал.
И тех, кто оклемался от блокады,
Где тучи над Невой на вид — мрачней.
Еще не сфабрикованы доклады:
«Михоэлс — враг!» и «Дело про врачей».
Еще спокойно дети ходят в школу,
Чуть хныча, что пришлось вставать им рано,
В сентябрьский день мальчишка был веселым,
Пока не стал заложником Беслана,
Не видел мир трагедии «Норд — Оста»,
Не рухнули в Нью-Йорке близнецы,
В Донбассе не расставлены блокпосты,
На Украине не растет неонацизм.
Две тысячи пятнадцать. Утро. Осень.
И в мирном небе полустрова Синая
Сбит «Девяносто два шестьдесят восемь» -
рейс из Египта. Но пока не знает
Никто о будущем - не время знать о том,
Какие грянут беды мировые.
Пусть спит в хлеву Младенец сладким сном,
Иосиф спит и рядом с ним - Мария.