На декабрьское распутье,
Возлегла январьская мразь.
Двое в комнате – я и Путин.
На полу – инноваций грязь.
В очаге – московское пламя –
Дожигает наши дома.
И почти потолок над нами.
А вокруг – не почти – зима.
И укрывшись Верой – как пледом,
Чтобы в хлам не окоченеть,
Я пытаюсь вести беседу –
О бескрайней русской зиме:
- Много лет я учил законы,
И пытался строить на них,
Но бесчисленные грэфоны
Непрерывно меняли их.
И намеченные строенья,
Обрушались – теряя смысл.
А возвышенные стремленья –
Вырождались в потоки числ.
По которым твои легаты,
Поедая наших детей,
Возводили себе палаты –
Посрамив персидских царей.
Говорить с портретом – пустое.
У бумаги совести нет.
Валит снег, и я недостоин -
От него получить ответ.
Но укрывшись Верой, как пледом
И смотря в январскую мразь,
Я пытаюсь вести беседу -
И стараюсь увидеть связь.
- Много лет я жаждал свободы,
Для страны – которой живу.
Я терпел ее и невзгоды,
Я старался жить наяву.
От того так стыдно и странно,
Видеть – как позорно горим
В неге нового ватикана
Раздавившего Третий Рим.
Молчалива зимняя стужа,
Утихает моя печаль,
Валит снег – поэтому хуже
Обличима русская даль.
И укрывшись Верой, как пледом
Я мечтаю о временах,
Где законы станут беседой,
Вызревающею в делах.
Где не будет нужно так странно –
Разрушать жилище свое.
А грэфоны из ватикана,
Просто канут – в небытие.