Глава 1. Тихий час

               


                Собственно говоря, это лето  Максим Калюжный планировал провести в хорошем отеле с видом на чужие золотые пески. К путешествию были уже прикуплены невероятно модные бриджи цвета топленого молока, которые безукоризненно презентовали желающим ровные ноги молодой звезды кинематографа. Правильно подкачанный торс предполагалось являть миру оголенным, дабы множить бесчисленные толпы поклонниц и получать правильный естественный загар, который фиг получишь в этих идиотских  микроволновках, называемых соляриями. Кроме прочего,Максим, не мелочась потратил полгонорара за озвучку нового улётного мультика, и приобрёл супермодные солнцезащитные очки, придающие, по его собственному мнению, оттенок великодушной брутальности и, да что там говорить, истинный голливудский шарм лицу.

                Что-то, как водится, пошло не так, и дико популярного, как сезонное катание на банане в Адлере , актёра судьба закинула в обожженную солнцем станицу, забытую богом где-то на берегу маленького, но норовистого моря. Контракт, по пьяни подписанный на новогоднем корпоративе большой и весьма дорогой компании, всплыл весьма неожиданно: в тот момент, когда с удовольствием обживающий молочные бриджи молодой человек потянулся за телефоном - заказать билет на самолёт, телефон сыграл заунывный отрывок из  давно забытого парижского мюзикла. "На том конце провода", как писали древние писатели, надрывалась помощница известного режиссера. Из мощного потока сознательного и бессознательного этой энергичной женщины Калюжный вычленил "завтра в семь" и "в село Богородное". Попытка прикинуться имбецилом не прошла - собеседница отключилась и прислала в Ватсап фотки контракта с выделенными розовым маркером нехилыми суммами неустоек.

                Картинно погоревав перед зеркалом ещё несколько минут, главный герой раскрученного молодежного сериала, накидал в сумку трусов и футболок, и принялся рассуждать о неведомом.

                В селе, в деревне и даже в каком-нибудь завалященьком посёлке артист не был никогда. Ну, вот так. Никогда за свои двадцать шесть с половиной лет. Не пришлось. Дачи родителей, приятелей и знакомых,на которых довелось бывать насквозь городскому Максиму на деревенские дома не тянули, хоть некоторые из них, волею хозяев, обсмотревшихся в детстве "Морозко", и походили на многоэтажные деревянные терема с резными фишками по краю крыши. Но начинка-то таких "избушек", на счастье эстета Калюжного, была сплошь прогрессивной, и за бревенчатыми стенами вполне разумно располагались не сени-печки-лавки, а просторные залы с домашними кинотеатрами и сплит-системами, ярко-хайтековские кухни, напичканные электроникой и обязательными барными стойками, ванны-джакузи, спальни-аэродромы, спортзалы и бассейны с подсветками. 

                Поколесивший  по миру вдоволь актёр первой категории имел представление о горячих Мальдивах и о прохладном Лондоне, о полных контрастов странах Латинской Америки (угораздило поучаствовать в дикарском проекте одного известного телеканала), о тайнах и приколах Тая, о дайвинге у коралловых рифов, но к незнакомому топониму  "Богородное"  нарциссообразный пилигрим был не готов.

                Съемочную группу, почти незаметно приехавшую на трёх машинах и автобусе с тонированными стёклами, встречали одуревшие от полуденного зноя нарядные селяне. Традиционный хлеб с расписной солонкой был горяч и кругл, как солнце над знаменитой косой. Говорливые бабенки с детишками на руках и в колясках, местное тинейджерство и аккуратные старушки в светлых платках с интересом наблюдали процесс первичной ассимиляции столичных кинодеятелей. Пара загорелых девиц в сарафанах и пляжных шлёпках не особо рьяно попросила автографа у сморенного дорогой Калюжного, щекастый малец  больно врезался на трехколёсном велосипеде в ногу звезды, и гостей повели к столу.

                В душном зале лучшего сельского кафе "Аннабелль" пахло котлетами. С потолка свисали диковинные серпантины с навеки пришвартовавшимися мухами. Две дородные поварихи-официантки, поправив кружевные наколки на взмокших от ожидания и усердия волосах, ринулись бойко метать на стол тонны разнообразной еды. Тарелки с глянцево-оранжевым борщом стремились ввысь монолитными сметанными айсбергами. Блюда с помидорно-огуречным миксом напоминали корытца. "Для тех, кто худеет" (тут работницы столовой сердечно посмеялись, поколыхавшись бюстами под белыми халатами) была предложена "легкая окрошка" в огромных толстостенных мисках с петушками-золотыми гребешками. На второе ошалевшим от кулинарного напора горожанами стремительно неслись гигантские котлеты ("Я знал! Я знал!"), жареные куриные окорочка, мясо по-французски, щедро сдобренное желтым майонезом, горшочки с грибным рагу, биточки, пирожки с мясом и сосиски в тесте. Торт "Наполеон" ("опять французы!") и компот, охлаждённый в огромном холодильнике с ручкой, похожей на вагонный стоп-кран, мало кто увидел: отобедавшие малыми группами тяжело переползали в соседнее здание - отель "Луч".

                Увидев изнанку сельской гостиницы "Луч" - бывшего Дома колхозника - подобревший было за трапезой Калюжный как-то внутренне запаниковал. Лучшие номера встретили съемочную группу старинными кроватями с темными полированными спинками, бело-голубыми старинными одеялами и пыльноватым старинным тюлем на окнах. Несчастная пчела, утонувшая в нутре плохо помытого графина, вероятно, тоже была обескуражена. "Вода кипяченая!"- разрешительно возвестила тетенька в огромной майке с вишенками и укорочённых голубых леггинсах. "А халат?" - зачем-то произнёс вслух звездный мальчик отечественного мыла, на что получил забавный ответ, что "халаты сейчас только старухи носят, а культурные люди одеваются спортивно!". "Спортивно, стало быть", - длинно подумал Максим и, поймав себя на начинающейся речевой деградации, обратился к гостиничной тёте с вопросом о возможности снять удобное жильё у моря. "Да, пожалуйста! " - обиделась за свои пенаты отельерша.

                - Галя! Галя! - хозяйка гостиницы нырнула  в коридор головой, роскошное тело в вишенках замерло на пороге номера. - У Кириенко флигель сдаётся? А? Вчера заселили? А у баб Нюши? Внуки приехали? Шо, с Саратова? А у модистки? Галя!

                - К Водопьяновой идите, товарищ артист. Тут недалеко - две улицы вниз.  От колонки - направо. Скажете, от Беллы Григорьевны, - по-южному напирая на "г", напутствовала селянка неслучившегося постояльца.

                Менее капризные коллеги Калюжного утихали в своих номерах - деревенская жара опутывала их поистине обломовской послеобеденной негой. Из соседней комнаты раздавался переливчатый храп оператора Вити. И это означало тихий час.