Погода совсем похудела:
и тучи, и вечер, и осень,
и дождик, известное дело,
над весями стыл и несносен,
и грому заменой в природе –
товарного поезда топот,
и нервы, как есть, колобродят…
Наверное, это к потопу.
Четвёртое небо по счёту
смывает с деревьев побелку.
Осота сопревшая щётка
напитана моросью мелкой,
понура нагая натура,
буколику сплошь заливает.
Намокли фазаны и куры,
бизоны и мышь полевая.
Уже в результате полива
(и как ноябрю не наскучит)
затоплены тучные нивы,
погосты, навозные кучи,
затоплены верфи ковчегов…
Встромив рулевую лопату,
селянин за час до ночлега
спешит батискаф конопатить.
Запутан в летучую воду,
стою, ластоногий и сирый –
наверное, небу в угоду,
во мне серовато и сыро…
Вникаю в подворье соседа
с кувшинками и бурьянами.
…Он убыл недавно отседа,
(воришка и пьянь, между нами)
на призрак загробного счастья
сменяв огород с овощами…
Теперь беспризорный участок
бродяги порой навещают,
и там, перед запертой дверью,
ужасной уликой злодейства
раскиданы пёстрые перья.
Наверное, съели индейца…