Очень хочется Анне Васильевне,
чтоб работали мы красивыми,
банки, колбы, бутылки синие
вдоль стен стоят.
- Это прачечная?
- х у я ч е ч н а я!
и хохочет в трубку, как плачет:
- Что умолкли?? На проводе – прачечная!
То бишь, мой персональный ад!
А, вообще-то, она хорошая.
Порошок стиральный порошами
выедает глаза, перевёртываются в котлах
не министры здравоохранения,
не чиновники из управления –
колпаки, халаты и штаники.
Будут белые, просто ах!
Помолитесь за нас Всесильному,
и еще – за Анну Васильевну.
Вон она: командорит в курильной,
чертыхается, крестит рот,
утешает интерна Ниночку:
- Ты не плачь, все там будем… милочка.
Ей, с манжеты торчащую ниточку
оборвёт.
Все там бу...
но покуда – не умерли,
девять кошек в домашних сумерках
ждут из прачечной Анну Васильевну,
разношерстно поют.
Всё. Обласканы, кормлены вроде бы.
Ой… а родина? Как там родина??
Телевизор включит. Родина,
тут как тут:
заседания, обыски, митинги,
войны, санкции, морды политиков.
Да идите вы… скажет в сердцах,
заползёт на кровать.
Ляжет,
руки крест-накрест сложит,
и во сне к ней приходит Боженька.
То ли грелку поправить в ноженьках.
То ли ниточку оборвать.