«От любви найдено лекарство, это – смерть».
Уоллес
Изнемогающий от скуки,
король устроил карнавал.
И, как назло, в прелестной муке
он никого не узнавал!
Кочевники пустыни дикой
в лихих разбойничьих уборах,
и птицы Феникс многоликой
мордашка в золотых узорах.
Крестьянок юных хороводы,
сатиры, фавны и шуты,
цыганка стройная, уроды,
турчанки редкой красоты.
В сумбуре смеха и веселья,
с игрою масок, париков,
в экстазе тонкого похмелья
шла эра муз и шутников.
И бросив тщетные попытки
найти кого-то из друзей,
он замер вдруг в плену улыбки -
загадки той, что нет милей:
русалка в жемчугах-алмазах,
с зелёным кожаным хвостом,
переливающимся в стразах,
и маска с золотым лицом.
Лишь чёрные, как уголь, брови,
игривый и чуть нежный взгляд,
и белый до безумства в крови
кудрей бегущий водопад!
Они, как россыпи шальные,
бросают платиновый блик,
густые, жизнью налитые –
а не искусственный парик.
Людовик оробел сначала
и пятился назад, как рак,
всё громче музыка звучала,
и он русалке подал знак…
Красавица бесцеремонно
вдруг за руку его взяла,
не слыша криков возмущённых,
красиво, мягко увела!
***
Цыганка, бросив кавалера,
рыдала на полу у ног
подруги злобной, как мегера,
увещевавшей слёз поток.
- Великолепная русалка!
Точёная блондинка, дрянь!
Мне жизнь погубленную жалко,
Ах, что ты можешь знать? Отстань!
На юбку цвета алой розы,
на полную в корсаже грудь
отчаянно полились слёзы,
цыганкой овладела жуть.
Чернеющий испанский локон
упал на умный, смуглый лоб:
- Своей рукой, ответь, как мог он
Меня живьём положить в гроб?!
Нам ветры песнь любви слагали,
он клялся страстно как в бреду,
ночные соловьи внимали,
горели свечи на беду.
Из окон сад благоуханный
венчал нас ароматом снов,
я для него была желанной
под шелест утренних листов!
Коль скоро обрастает плотью
мечта, сводящая с ума –
подобна жалкому лохмотью,
я всё придумала сама!
Раз наш король непостоянен,
возьми ж любви преступной дар!
Пусть будет лик его туманен –
пусть пьёт он гибельный нектар!
Цыганка горестно взглянула
на тонкий с росписью фарфор,
в в стену с яростью швырнула
любви ненужной приговор.
Её подруга нервно встала,
рога злоченые сняла, -
в пылу и блеске карнавала
прекрасным демоном была!
- Русалка это иль богиня,
Хочу тебе заметить вновь –
не ты властитель сердца ныне,
иная короля любовь.
То - обольстительница страстных
Твои надежды все напрасны -
яд ревности сама и пей!
Она, как дьявол, остроумна,
искусней гейши и хитрей,
прекрасна так, как недоступна,
а ликом - ангела нежней.
Соперницы в благоуханье
её божественных цветов
в жестоком меркнут увяданьи
и отступают в тень веков.
Она - волшебница, сирена,
И вдохновения полна,
такого сладостного плена
ещё не видела луна!
И это было б невозможно,
Вот наважденье злого рока -
пронзающий сердца Амур!
Судьба-злодейка так жестока,
ведь то - маркиза Помпадур!