Постепенно слова становятся чем-то плоским.
Скажешь «пирс», а внутри ничто не скрипит как доски
под ногой рыбака, бортом лодки, ночным прибоем.
И ничто не дрожит от радости или боли.
Если это и есть покой, что дают в награду,
я мертвец, человек нелепей чем виноградарь,
своего же вина не выпивший ни бокала,
безразличный к тому, куда оно утекало.
Постепенно слова совсем потеряют силу,
как ни складывай их старательно, не грассируй,
всемогущих священным именем заклиная.
И придёт тишина - прозрачная, ледяная.
Время высохнет и расколется на фрагменты,
слов не станет совсем, нужны ли они? Взамен ты
разглядишь на одной из множества острых граней
склон, который уже расчёсан под виноградник,
старый пирс из скрипучих досок...
Смотри, у пирса
кто-то лодку тебе оставил,
не поскупился.