И значимость предметом прибывала
В чернильной густоте, в отсутствии огня,
Как контуры чужого покрывала
Под мягким карандашиком угля.
И переход пространства в полусферу,
Мучительно осваивал зрачок.
Такая заторможенность не в меру
Еще держала зарева пучок,
А, может быть, нарочно осаждала
Достаточно короткий интервал,
И редких звезд, коротенькие жала,
Он первым у пространства вырывал.
Мой силуэт, оставленный без спросу,
Смущал его в периметре дверей,
И зернами несклеванного проса,
Он высыпал наличку фонарей.
И хитрую систему двоевластья,
Крутого дня и ночи караул–
Две хищные оскаленные пасти
Он без усилия с миром разомкнул