«И нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце её – силки, руки её – оковы».
(Библия)
- Лоренца! Как же ты посмела?!–
Граф Калиостро вне себя.
Красавица порозовела,
в руках браслеты теребя.Эпосы 115
На грудь в полуодетом платье
тропическим дождём обид
полились слёзы, как проклятье
в саду весеннем Гесперид.
Маркиз–любовник, стоя рядом,
вдруг побледнел и не дышал,
цветок обвившим, скользким гадом
себя он мерзко ощущал.
Лоренца пала на колени,
схватив супруга за запястье,
в очах таинственных, оленьих
звездою падало несчастье.
- Прости меня, о, друг бесценный!
Иль я умру у твоих ног!
Любви святой, самозабвенной
я растоптала лепесток!
Ведь ты мне больше, чем мужчина,
ты - друг мой, брат и мой отец.
Ты - моё счастье и кручина,
и мой посмертный вздох, конец…
Тщеславной, низменной породы
я вижу грязные черты:
мужчины – жалкие уроды
в твоём величьи красоты!
О, злое недоразуменье!
Бельмо в глазу моём больном!
Тюльпан, в увядшем облаченьи!
Пчела, забывшая свой дом!
Кинжал, смиряя мрак позора,
войди ж в трепещущую грудь
от осуждающего взора
в объятьях смерти утонуть!
И, обливаясь, мягким пледом
кудрей редчайшей красоты,
из кружев рукава стилета
сверкнуло в пламени беды.
- Лоренца! Нежное созданье! -
Трагически воскликнул граф,
и вопль, похожий на рыданье,
он задушил, в груди сдержав.
Лоренца тут же отбежала,
ьетая молниями взгляд,
стилет направила, как жало,
уста в раскаяньи твердят:
- Чтоб смыть позор жене преступной
одно есть средство – умереть,
любовь должна быть неподкупной.
Вину лишь кровию стереть.
Когда в пылу благоуханья
пион вдруг изменяет суть,
смердя в убогом увяданьи,
топчи его и всё забудь!
Как мотылёк, огнём спалённый,
остатки крыльев распустив,
так дух мой плачет, ослеплённый,
любовь навеки упустив!
Она прощает всё на свете,
но лишь не грех против себя,
раскаянья жестоки плети,
и я умру, тебя любя!
Маркиз, досель стоявший тихо,
зарделся, как дрова в печи,
на каблуках крутнувшись лихо,
сказал: - Лоренца, не кричи.
Я виноват сверх всякой меры,
поддавшись прелести твоей.
С времён ещё до нашей эры
не видел женщины милей.
Я дам вам денег очень много,
чтобы замять такой скандал,
а у меня своя дорога,
Простите, граф, я побежал…
И, выложив два миллиона
на антикварный чёрный стол,
отвесив графу три поклона,
маркиз, ссутулившись, ушёл.
Лоренца тотчас рассмеялась,
на шею бросившись супругу,
она обмана не боялась,
и граф обнял свою подругу.
Взгляд Калиостро ясен, светел,
весь капитал в его рогах!
И граф вдруг весело заметил:
- Теперь мы снова при деньгах!