Пилат

 
Кошмар его терзает по ночам,
тому плевать, что он наместник «бога»
от метрополии, пожертвовал на храм
и сочинил в честь цесаря эклогу.

Один и тот же сон. Как он устал...
Бессонница того невыносимей.
За что ему всё это? Исполнял,
что должен был, и с мыслями о Риме.

А Рим – велик. «Ты – вечен, милый Рим!» –
Вслух произнёс не спавший прокуратор.
(Ему ль не знать, что дождь смывает грим
и как встряхнул Рим беглый гладиатор?!)

В тот день суда «Распни!» – кричал злой рок:
толпа, первосвященники и слуги.
Да, он противился, но отстоять не мог,
и сдался он, прилюдно умыв руки...

И вот, с тоскою выйдя на балкон
                претории,
так взглядом тронул звёзды,
что в небе осветился, что тем днём,
лик иудея, по ком плакать поздно...