Она ему добывает рубашки от Кальвин Клейна
По клубам его таскает, театрам и казино.
И в черные, мрачные очи глядя благоговейно
Все хочет спросить – как, нравится? – но видит, что все равно.
Он ходит, как в зоопарке, среди богемы клубливой.
Он все это видел, видел, не ново и не смешно.
Ему бы на волю, в горы, в урочище над стремниной
Где девочку босоногую он встретил давным-давно.
Она, подоив корову, чай заваривши мятный,
Слушает рев изюбря, долго глядит в окно.
Сезон охоты – так где же он, кожаный, ароматный
Банкир о котором наверно даже мечтать грешно?
Небрежно брошена куртка Армани в сьюткейс от Гуччи.
Начищенный ствол Бенелли тяжел ему, как бревно.
Кому она покупала рубашки с последней получки?
Тому ученому йети? Блин, как же в глазах темно...
Бывает, счастье поманит и обернется химерой.
Кисло розам в навозе, тесно мустангу седло,
Немому не петь романсов, ромашке не стать герберой.
Но очень хочется чуда. Всем резонам назло.