СЕМНАДЦАТЬ ГЕРОЕВ
26 января в Воронеже произошло радостное событие. В одном из лучших зданий города семнадцати колхозницам области были вручены высокие правительственные награды — золотые звёздочки Героев Социалистического Труда и ордена Ленина.
Мужчин, награждённых такими же звёздочками, оказалось только пять — председатели двух колхозов: Байдиков Василий с бригадиром и Саломатин Пётр с двумя бригадирами. «Будто на женском празднике», — говорил Саломатин. Семь
героинь окружили его перед началом совещания.
Здесь была звеньевая Катя Панова, опьяневшая от радости, весёлая и шумливая.
— Дусенька, мы им ещё докажем,— говорила она подруге.
Этим Катя напоминала о тех, кто смеялся над ней, когда она на рассвете с ручными салазками ла дворы, собирала золу и всякую, по мнению некоторых, нечисть.
Герой Социалистического Труда звеньевая колхоза «Красный
Октябрь», Лево-Россошанского района. Воронежской области,
Мария Ивановна Рыжкова с каждого из 9 закрепленных за
нею гектаров собрала по 31.41 центнера ржи.
Фото Д. Фрейдлиса (Фотохроника ТАСС)
Дуся Мокшина, скромная девушка, как будто немножко не верила в то, что происходило на её глазах. Она слушала других, более бойких, не потерявшихся и в этом исключительном положении.
Маша Рыжкова вела себя так, как будто всю свою жизнь она только и знала, что получала всяческие награды.
— Не робей, — подбадривала она подругу, работать умели, самое трудное вынести на плечах умели. И высокую награду носить сумеем.
Она говорила это, чтобы поддержать присмиревшую Дусю, для которой полученная награда казалась всё же авансом.
— На будущий-то год надо давать больше.
— А разве не дадим? — удивлялась Рыжкова. —
Отступать нельзя. Вырвались вперёд, так надо идти дальше. На совещании я прямо заявлю, что «а другой год буду дважды героиней.
Подругам казалось, что взять обязательство нужно большое, а заявлять так — нескромно.
— А как же? — горячилась Маша. — Рассудите сами: нынче тридцать один центнер с га получили, а на этот год возьму сорок центнеров, а раз возьму, значит, выполню. Расчёт совершенно ясный.
В эту минуту каждая из них измеряла и взвешивала свои возможности. В сознании каждой проходили суровые годы войны, когда немцы стояли в нескольких километрах от села Данково. Многие женщины, выходя в поле, брали с собой маленьких детей, боясь, что в их отсутствие немцы разбомбят деревню. Они привыкли к тому, что над ними летали немецкие самолёты, нередко сбрасывая бомбы из праздного любопытства — что будут делать беззащитные женщины. Но женщины продолжали работать. На поле стал созревать хлеб. Никто не ушёл из села.
Матрёна Митрофановна Панова уже тогда была бригадиром. Она заступила место своего отца, который проработал в этой должности 12 лет, до самой войны. Председатель Саломатин вызвал её в контору и сказал, чтобы она принимала бригаду и выполняла наряд.
Наряд оказался очень трудным. Нужно было засеять, вырастить и убрать 220 га.
В бригаде её сразу же стали слушаться, если забыть только один случай, когда на пахоте дед Никифор вдруг усомнился в её праве на руководство. Она подошла к деду и спросила, почему он не работает.
— Букер разладился — схитрил дед.
— Наладь, — сказала она.
— Не можно наладить, бригадирша.
Позднее дед пожалел об этих своих словах, потому что Матрёна букер наладила, а потом ославила его на весь колхоз, рассказывая, что дед Никифор
не умеет налаживать букер.
В феврале прошлого года, когда партия приняла решение по поднятию колхозного урожая, она собрала своих звеньевых — теперешнего героя Мокшину Дусю, Бвдокию Евтееву, Борякову Акулину, Косякову Анну. Первые горячо принялись за дело,
а остальные как-то с холодком, дескать, если земля уродит, так она и уродит. Осенью они собрали по 17 центнеров с га, а звеньевые Мокшины получили вдвойне.
Жаль, что суперфосфата не было, а то бы можно было собрать и побольше этого.
Панова стояла и думала о том, что в нынешнем году нужно, чтобы все четыре звена работали одинаково хорошо. Она была уверена, что и Акулина Борякова и Анна Косякова, работай они в полную силу, добились бы таких же успехов.
...Матрёна Митрофановна не успела додумать всего, когда их пригласили на совещание. Она понимающе улыбнулась предложению Маши Рыжковой — сесть за один стол, чтобы другие видели, каких много.
— Нас десять человек, — не унималась девушка,— а у «Красного маяка» только шесть.
Это была очень хитрая демонстрация левороссошанцев, которая не осталась незамеченной другими. Они заняли весь стол, стоявший слева.
На правой стороне устроились панинцы, которым сразу же удалось взять инициативу в свои руки. Народ был очень бойкий: Анна Митрофановна Челнокова, смуглая тридцатилетняя женщина с тёмными выразительными глазами; Анна Сухорукова, восьмая дочь матери-героини Екатерины Васильевны Сухоруковой. Аня возглавила звено, составленное из сестёр. Самой младшей, Варе, 17 лет. Это,
пожалуй, — самое дружное звено в колхозе. Колхозницы видели, как сёстры на заре уходили в поле, и не без ревности говорили:
«Надо торопиться, боевая восьмёрка уже пошла», или: «Выводок уже отплыл». Другая бы гордилась этим, а Ане было даже неловко, что в семье восемь
сестёр и только два брата. Она сидела за столом тихо и скромно, удивляясь смелости других.
Ольга Семёновна Бокаева вышла к трибуне и начала говорить:
— Первое моё слово — родному Иосифу Виссарионовичу, который носит такую же звёздочку.
Все посмотрели на родное, мудрое и мужественное лицо, глядевшее с портрета на собравшихся. Когда смолкли дружные аплодисменты, Ольга Семёновна долго не могла, начать. Она машинально приглаживала и без того гладко причёсанные каштановые волосы. Ей трудно было говорить дальше.
Все переживали точно такое же чувство, и поэтому её молчание не вызвало никакого удивления.
— Ну, кто я такая? — развела она руками. — Простая, рядовая колхозница, которой такой почёт оказали. Что я сделала? Я вырастила тридцать один центнер пшеницы на одном га. Как я работала? Мне ли, дорогие герои, говорить вам об этом.
— Говори, Ольга Семёновна, не стесняйся!
Но Бокаева разволновалась так, что продолжать свою речь уже не могла. Она пообещала дать в 1948 году с гектара по 40 центнеров пшеницы и, раскрасневшаяся, села к своим, которые всё же были немножко недовольны её робостью.
Тогда слово взяла бойкая Маша Рыжкова. Она начала с того, чем кончила Бокаева:
— Сорок центнеров я дам определённо, но нам нужно теперь подумать о большем. Нужно сделать так, чтобы не только мы получили высокие урожаи, но чтобы весь колхоз имел такую же урожайность.
— Правильно!..
— А для этого нужно укрепить все колхозные звенья. Вот вы удивляетесь, что в нашем колхозе десять Героев и очень много награждённых орденами и медалями, а это, по-моему, всё же мало. Очень много звеньев не ставило перед собой большой задачи. Мы можем сказать теперь им: «Вы не верили в это, а мы верили. Вы не тревожились, а мы трудились. Вес нашего трудодня поднялся — мы получили по 4 килограмма хлеба на трудодень сверх нормы. Будет новый год — будет новый урожай.
Давайте работать по-новому». Так я скажу своим подругам. Мы уже начали готовиться к новой весне.
Потом она рассказала о том, как они добились больших успехов и как они думают добиться ещё большего:
— Мы организовали агротехнические занятия звеньевых, но этого мало. Нужно, чтобы все колхозники стали учиться, чтобы учёные взяли над нами шефство и вовремя подсказали нам, как и что. Сегодня я узнала один секрет, и мне стало больно за то, что я недополучила со своего участка очень много.
Лето стояло тихое, ветров больших не было. Нам надо бы искусственное опыление сделать, а мы об этом и не догадались. Признаюсь, что мы уговорили профессора быть нашим шефом, — она обратилась к седому человеку, сидевшему радом с бригадирами.
Профессор Подгорный в знак согласия кивнул головой:
— Мы не можем ждать милости от природы.
После этой фразы ему пришлось брать слово, потому что у всех было много всяческих вопросов к нему. Звеньевые ждали разъяснений. Профессор сказал, что пришёл сам доучиваться к ним.
— Наша советская наука очень внимательно относится к практике таких землеробов, как вы. Очень часто новые открытия делаются где-нибудь в колхозном звене, и поэтому нам очень важно сейчас объединить наши частные опыты. Среди нас
находится Анастасия Кирилловна Манаева из колхоза «20-я годовщина Октября». Она рассказала нам о новом способе удобрения земли навозной жижей. Они придумали очень мудро, нам, учёным, не додуматься бы до этого. Они хорошо использовали
для этой цели конную сеялку. Делается это так: на раму сеялки ставится бочка с жижей, от которой через сошники проводятся шланги. Жижа разбегается равномерно по всему полю. Честь и хвала изобретателям! Я думаю, что этот способ смогут
применить все колхозы.
Многие звеньевые склонились над своими блокнотами, записывая.
— А какая смесь должна быть?— спрашивали они.
— В жижу вливается 30 процентов воды. На один га даётся пятнадцать тонн такой жижи.
Вопросы посыпались со всех сторон. Профессору пришлось отвечать на них в течение долгого времени, входя в подробности каждого случая.
— Скажите, профессор, когда озимь покроется льдом, что нам делать с ним: разбивать ай не разбивать? Мы разбивали, а нужно ли?
— Если между коркой льда и озимью есть воздух, то её нужно разбить, а если она вмёрзла в почву, то разбивать не следует. Тут можно навредить урожаю.
Вопросов было много самых различных. Мастерицы советовались, каким способом задерживать снег на полосе зимой, а талые воды — весной, как лучше вносить удобрения и в каком количестве. Они делились опытом. Каждая сообщала лучшие способы обработки земли. На этом же совещании выяснилось, что в колхозах ещё не утвердилась окончательно семипольная система, при которой совершенно
необходимо травосеяние, а следовательно, ещё не раскрыты огромные возможности ю получении рекордных урожаев, так как при отсутствии травосеяния земля не отдыхает.
Бригадир колхоза «Красный маяк» Некрасов, семнадцать лет проработавший в этой должности, говорил:
— Нам нужно богатеть и богатеть, делать нужно так, чтобы всё было действительно. Он слишком часто употреблял слова «теперичко» и «мал-маленько»: «Мы уже богатеем мал-маленько».
— А сколько вы сдали государству хлеба сверхплана? — спросила его девушка.
— Сто центнеров!..
— Мал-маленько! — засмеялись звеньевые. — Мы триста сдали!
Деда это ничуть не смутило. Он допросил девушку, сколько в её колхозе дворов, какая посевная площадь, после чего доказал ей, что в процентах они сравнялись. Когда совещание подходило к концу и всем казалось, что самое главное они обсудили, неожиданно для всех слово попросила Шура Несинова, очень скромная девушка, почти всё время молчавшая на совещании. Она получила с 10 га зерновых
по 33 центнера. Видимо, её очень занимал один вопрос.
— Как нам быть, — спросила она, — если в Воронежской области снегу зимой бывает мало, а нужно, чтобы земля набирала как можно больше влаги? Не прибавишь же того, что не даёт сама природа. Даже если и удастся удержать её, то в наших степях она быстро испаряется.
В обсуждении этого вопроса приняли участие почти все бывшие на совещании агрономы, научные работники сельского хозяйства, партийные и хозяйственные руководители районов и области. Все пришли к выводу, что колхозам необходимо применять систему орошений и заняться древонасаждением:
— Пора нам подумать о лесе. Выращивая хорошие урожаи, мы не должны забывать и о другом, что поможет нам делать это с большей лёгкостью. Нужно приводить в движение все наши силы, использовать любую возможность. В борьбе за хлеб
наука всё более и более должна проникать на колхозные поля. Необходимо, чтобы в каждом колхозе была своя хата-лаборатория, чтобы на книжной полке колхозницы лежали научные труды о сельском хозяйстве.
Так говорили на совещании в Воронеже.
ВАСИЛИЙ ФЁДОРОВ
Журнал "Крестьянка" №3. - 1948. - с. 2-4.