Даст Бог, и это перемелется -
До времени ли до поры.
Вот смерть, лихая коробейница,
Рядком кладет свои дары.
Я вижу небеса опальные,
Волчцов и терна полутьму.
Наш век, безроден и беспамятен,
Ни брат, ни сторож никому.
На языке моем оскомина
Невавилонских рек и лоз.
И кажет ночь лицо суконное
Все отсыревшее от слез.