я ходила сто лет и не знала, где мне упасть:
мне трава не трава, а клыкастая волчья пасть,
и подушки и одеяла не изо льна,
а из камня, добытого в соли морского дна.
я ходила сто лет и не знала, как снять оков -
потому кандалы не куются из облаков,
потому на цепях никогда не сыскать ключей,
что ты весь - никому, никого, ничей.
я ходила сто лет от того, что могла идти,
и ничье лицо не вставало мне на пути.
я встречала людей, но не было в них души:
разменяли, наверное, попросту за гроши.
я ходила сто лет и не знала, где мне сойти,
как составу, напутавшему пути.
я ходила, не видя света из чёрной мглы,
собирая царапины, ссадины и углы.
было много воды, но Иисус не давал вина,
говоря, что во всех печалях моя вина.
мол, ходи, сколько хочешь, никто тебе не указ,
только знай, что на звёздах никто не смыкает глаз.
я ходила сто лет и не знала, где мне упасть,
потому что лишь случай определяет масть.
и когда я решила лежать на сырой земле,
поняла, что пришла наконец. наконец, к тебе.