ПО телевизору вспоминали , как варили джинсы: Но...
Не все варили джинсы,
кто-то варил кисель,
кто-то думал о жизни как о России всей,
Кто-то мечтал о счастье –
как закалялась сталь...
Кто-то ходил в музеи, кто-то заваривал чай...
Нас по одежке встречали,
А я не мечтала о ней ,
Думала слогами, чей хлеб-соль иль ничей...
И шла тропой спотыкаясь,
и пела я невзначай,
любила как все с бутербродом горячий заваристый чай,
мечтала о дальних далях,
и как мне найти светлый путь,
никто не повстречался,
не подсказал, где свернуть.
Дорога моя простая без взлетов и без побед,
но все-таки я знаю, что не скопирован след.
Ссутулясь иду по кромке незванным гостем дорог,
И слышу как джинсам вареным выписывают восторг,
я не продам свое слово за кашу из джинс – не моё,
я думаю, что свобода – не в борьбе за тряпье,
а в чистом взгляде сквозь поле и в том что знаешь как жить,
и в том, что не променяешь своих на мудрено чужих...
желательно, жить как в сказке
и знать, что тебя поймут,
и примут, и накормят,
за тряпки не продадут.
Мой символ свободы в здоровье
страны и бегущих детей
в школу и из школы ,
с улыбкой своих матерей.
Пусть музыка льётся любая ,
дающая счастье тем,
кто спину свою сгибая, работает – сто чертей.
И некогда им мусолить свободы надломленный край,
Попробуй тут выжить, попробуй,
А уж потом рассуждай...
Но нас подсадили на курсы самых разных валют...
И грезятся нам всё джинсы,
как самый последний приют.
Как символ чьей-то свободы, он требует тоже рабов;
рабов джинсовой моды и песен с чужих дорог.