...Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его.
Животворящие святыни.
Земля была б без них мертва,
Без них наш тесный мир — пустыня,
Душа — алтарь без Божества.
А. С. Пушкин, 1830 г.(0)
Тебя ж, как первую любовь,
России сердце не забудет!..
Ф.И. Тютчев, 1871 г.
Дантес, под кровом папочки голландца, -
Пальмире северной пожаловал привет,
Усладой дам, кружил паркеты в танце,
Злой суд свершил, заставив Русь скорбеть.
Так что же вещий дар среди маститых,
Присягой верных флагу и царю,
Не получил в отечестве защиты,
Хотя был гордостью родному словарю.
Где ж грамоты охранные Парнаса, -
Могильный в Русь с Европы пущен рок,
Дождался галльский демон карту часа,
На речке Чёрной жизнь прервал и слог.
АЛЕКСАНДР. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Удел России – удел счастливый: для увеличения своего могущества ей приходится не покорять, не угнетать, как всем представителям силы, жившим, до селе на этой земле: Македонии, Риму, арабам, монголам, государствам германо-романского мира, а освобождать и восстанавливать; и в этом дивном, едва ли не единственном совпадении нравственных побуждений и обязанностей с политическою выгодою и необходимостью, нельзя не видеть залога исполнения её великих судеб, если только мир наш не жалкое сцепление случайностей, а отражение высшего разума, правды и благости.
Н.Я. Данилевский (Афоризмы)
1
Чуть прошлого поднимем край, -
Прощальный вздох Екатерины, -
Не без даров Пречистых Тайн,
Мечту исполнила для сына.
Не знала мук в последний час,
Нежданно, - смерть не пощадила,
Прощай, Россия. Свет угас,
Утихла страсть и плоть без силы.
И вот, Павлушенька, на трон, -
«Неужто мне часы настали», -
На сердце благовеста звон,-
"Вперёд мечты! Вы долго ждали".
Прах папеньки скорей к маман, -
Пока дворцовым скорбь и слёзы,
Руси гольштинский дух был дан, -
Куда погонит он обозы?.
Туда - не сметь, к себе не звать,-
Нет хода в буйную Европу, -
Державе славу утверждать
Лишь армиия могла галопом. (1)
По гальским странам, - русский флаг,
Суворовские треуголки,
Спаситель наш! От Бога знак! -
Хвалы и с толком, и без толку.
Но Павел, грозный император,
От подчинённых ждал отчёт,
Послал Суворов супостата, -
«Господь теперь с отчётом ждёт».
На марше прерванный поход:
"Оставь унылую Европу"
Звезда Суворова сойдет,
Но свет навеки с позолотой.
2.
Тень Северной Пальмиры, мрачность,
Клинку сочувствует глагол,
Царь Павел – титулов растратчик,
Мальтийский орден приобрёл.
Тирано-важная великость,
От сговора не убежал, -
Сын Александр, - к сроку вырос,
«Да», заговорщикам сказал.
Как не горька для трона кровь,
Болезнь любого королевства, -
Фамильный склеп, креста покров
И тут же звоны благовеста.
Где смерть лиха, - найдётся ход,
Душонка у иконок, - в пятки,
Трепещется, коль дух не тот,
Но трон зовёт, хоть ноги шатки.
Строка смелеет, мысли, - ад,
А смысл её, - ножа страшнее, -
Все цензоры одно твердят,-
Унять, сломать перо злодея.
«О стыд! О ужас наших дней!
Как звери, вторглись янычары!..
Падут бесславные удары…
Погиб увенчанный злодей». (2)
Престол свободен, славен план,
Горька слеза у плакс дворцовых,
Вот граф Пален, подтянут сан, - (3)
"Ну что мой царь, забудь о крови".
Да, да забудь, пьянящий день
В степях, где ширь и благовесты,
Сошла на них Европы тень,
К себе зовёт, как взгляд невесты.
Париж! Париж! Невы салоны
Твоим Дидро увлечены,
Балы! Во фраках, панталонах,
Гусары, - юны и свежи.
«Дней Александровых прекрасное начало.
Поведай, что в те дни произвела печать
На поприще ума нельзя нам отступать.
Старинной глупости мы праведно стыдимся
Ужели к тем годам мы снова обратимся
Когда никто не смел отечество назвать,
И в рабстве ползали и люди, и печать?
Когда невежества несла Россия бремя». (4)
3
Кто во дворце погодой правит?
Лагарп, - наставник с юных лет, (5)
Дух вольности, простые нравы, -
Руссо, Вольтер, - Европы свет.
Поэт охваченный мечтами,
Вольтера чествовал строками.
Да, да, он «…циник поседелый,
Умов и моды вождь пронырливый и смелый…», - (6)
Друзья монарха молодые,
По дерзости, - в свободе дух,
Снять крепости оковы злые
Горят желаньем, жаждой рук.
Паши мужик, на вольной воле,
Земля свободная, - к ногам,
Твоя невеста в чистом поле, -
Да снилось ли такое нам.
Пока в не гласном комитете,
Реформы ждут царя указ,
Пополз слушок в салонах света, -
Отнять хотят на крепость власть.
Народу тёмному свободу, -
А он с вилами да и в лес,
Спалит усадьбы, огороды, -
Как в мужика вселится бес.
"На что замах, без году, царь,
Народ, - на вольную дорогу?
Удумал, революций гарь
С Парижа - в Русь. Побойся Бога.
Поколи лапти, да мешок,
Тут с мужиками шутки плохи,
Польётся кровь, зима, острог,-
Беда придёт и суматоха.
Судьбу пытать не смей, монарх,
Не трогай грешного народа,-
Поди в Сибирь или в горах
Чуди своё, а здесь не трогай.
Тут не один Емелька, злыдень,
Усадьбы примется палить, -
Деревня с топорами выйдет,
Конец тебе и нам не жить,"-
Шумели гнёзда родовые,
Царю судили заговор: -
"За души - то, свои, родные
Напустим страх на трон и двор".
Царь участь папеньки завидев,
Не сильно стал глядеть в Париж,
Дав «хлебопашцам вольным» нивы,
А крепость? Нет, лукавый, - кыш. (8)
Блестящий ум, в красавце юном,
Придёт и опыт в пробах сил,
Гордись благословенным сыном, -
В надежде Русь, - вперёд несись.
Господь благоволил во многом:
Отчизне щит, Европу спас,
Наполеона гнал до гроба,
Да и в Париж входил не раз.
Податель благ, мечты крылатой,
Мог смело мыслить и судить,
Имел страх Божий, был солдатом,
И свет желал на Русь пролить.
4
В письме, реформах и законах, -
Где муж, способный ко всему?
Нашлась достойная персона, -
Господь призвал спасать страну.
Сперанский, - сын молитв и бдений,
Послушный Вере и Христу,
В догматах и богослуженьи
Хранил покой и чистоту.
Сторонник правильного слова,
Умел акценты расставлять,
И равных не было другого,
В искусстве речи составлять.
Он в канцелярии скучнейшей
Умелый ловкий казуист,
А в устроениях мудрейших, -
Пророк, учёный и юрист.
Чиновников привёл в порядок, -
Извёл пороки кумовства,
Ученость, ум, уменье слада, -
Поставил вместо хвастовства.
Европы лучших конституций
Знаток и первый гуманист,
Вольтер – разносчик революций,
Заглавным шёл в почетный лист.
Нажил врагов (- а как без оных?),
Интриг тенями помрачен,
Был сослан в глушь по воле трона,
Но ради дела вновь прощен.
С Европой редкие завязки, -
Политик был из Павла худ,
К Екатерининской то ласке
Заморские забыли путь.
Без пушек, пороха и сабель
Сперанский словом брал в залог,
Мог обольстить в беседе, дабы,
Противник клюнул на предлог.
В Европе был в авторитете, -
Решеньем и делами дюж,
Наполеоном был отмечен, -
Талант великий есть сей муж.
5.
Не гул молвы, пустые споры,
Но возвышение наук,
Где правят немощью дворцовой
То немец-враг, то свой паук.
Дать новый ход образованью
Притоком новых дисциплин,
И гениев, к тому призванных,
Возвысить в надлежащий чин.
Не от романтики, не вдруг -
Сперанскому дано заданье:
Создать лицей – оплот наук, -
Храм будущих светил и знанья.
Собрал умы, - чистейший жемчуг
Фамилий русских и надежд
От Франции взял и от немцев,
Учений вольных дерзкий свет.
Вот книг собранье от Вольтера -
Властителя пытливых дум.
Екатерина не по вере,
Купила, не жалея сумм. (25)
Жан-Поль, - Марата брат по крови,
Французской грамоте учил,
Смысл якобинства в новом слове
Искусно им в умы вложил.
Младые господа, герои,
Как будто из мечты Петра,
День русский озарят собою, -
Грядите, светлые ветра!
6.
Куницын - светоч просветленья,
Душ юных друг и господин,
С теплом, отеческим терпеньем,
К аршину прибавлял аршин.
Гуманный утопизм, свобода,
Где человек – глава всего,
Мудреный Кант, наук природа,
В России ветхой – каково?
Куницын, вместе с ним и Галич, -
Профессора немецких стен, -
Руссо воззренья прививали,
Надеждам вольных перемен.
«Куницыну дар сердца и вина!
Он создал нас, он воспитал наш пламень!
Заложен им краеугольный камень.
Им чистая лампада возжжена!» (9)
Какой азарт – представить трудно!
Пьянил отчаянных юнцов,
Не в тайне, - наяву и чудно,
Совсем не так, как их отцов.
Патриции образованья,
По сути, девственным умам,
Свободы вещие желанья
Внушили для грядущих драм.
И вот жемчужины, - из первых,
Орлы младые: Горчаков,
Матюшкин, Кюхельбекер, Дельвиг
И Пушкин с Пущиным, – нет слов!
Они озарены, готовы,
Горды и преданы борьбе, -.
Самодержавия оковы
Сорвать! Коль надо, – умереть.
«В те дни – во мгле дубравных сводов
Близ вод, текущих в тишине,
В углах лицейских переходов
Являться муза стала мне.
Моя студенческая келья,
Доселе чуждая веселья,
Вдруг озарилась! – Муза в ней;
Открыла пир своих затей;
Простите, хладные науки!
Простите, игры первых лет!
Я изменился, я поэт.…,
В души душе моей едины звуки
Переливаются, живут,
В размеры сладкие бредут». (10)
7.
Зажёг Куницын воли страсть
Писались строки ярче молний,-
Свободных слов живая власть,
Летела в рукописях «Вольность»:
«Беги, сокройся от очей,
Цитеры слабая царица!
Где ты, где ты, гроза царей,
Свободы гордая певица? –
Приди, сорви с меня венок,
Разбей изнеженную лиру…
Хочу воспеть свободу миру,
На тронах поразить порок.
Открой мне благородный след
Того возвышенного галла,
Кому сама средь славных бед
Ты гимны смелые внушала.
Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! Трепещите!
А вы мужайтесь и внемлите,
Восстаньте падшие рабы». (11)
Еще лицейского в глазах
Не высохли восторга слёзы,
Свободе, - ода на листах,
В душе загрохотали грозы.
Масоны, рыцари, кружки,
И в тайне – мысль о счастье дружном,
Честь офицеров по - мужски,
Блеснёт потом в декабрьской стуже.
Благим заветам и стезям,
«Ззвезде пленительного счастья»,- (12)
Открылся пламенный сезам
Поэта благородной страсти.
«Зелёной лампы» свет творит, - (13)
В азарте Пушкин, дух играет,
Мысль - командир, солдат - пиит,
Он вдохновлён, - перо дерзает.
«Деревни» смелость дивных строк,
Уж «Вольность» на столе цензуры,
А вот и первой ссылки срок ,-
Ждут кишинёвские лазури.
Плоть скована, душа вольна,
Дух прозорливости витает, -
Ужель свобода так больна,
В угоду рабству прозябает?
Бурлят идеи, - всё горит,
В душе невинной страсти стрелы,
Возмездием руководит
«Овидий» ложа, - мистик дело. (14)
Но этот дерзкий , - грех решенья,
Полёт свободы перебил, -
Хлебнёт он дьявольских мучений,
Поруку клятвой окропив.
8
Стихала страсть Бородина, -
Забылись страхи дней кровавых,
Гусары, сабли, ордена.
И дух везде царит не правый.
Воспела Вена их величье,
Без устали летят балы,
Царю , с божественною речью, -
Дары к ногам и похвалы.
А дома: пепел и унынье,
Развалы брошенной Москвы,
Пожарищ мрачные картины,
И боль народной головы.
Изящность галльского уклада,
Блеск и величье городов,
Лозы в Саксонии прохлада, -
Юнцам дворянским слаще снов.
Не битых стран для них сверкала, -
Накопленная дань веков,
А Русь убогая осталась
В руках голодных мужиков.
Тщеславен царь, победой сдобрен,
Да это в руки бы Петра! -
Французам живо бы напомнил
Урок наследного костра.
Неужто за французов бились
И получали ордена?
Неужто Русь уже не в силах
Свободу дать своим рабам?!
Когда в Париж вошел с победой, -
Царем себя не показал,
А наш солдатик, непоседа, -
В Париже и гроша не взял.
«Москва, сколь русскому твой зрак унылый, страшен.
Исчезли здания вельможей и царей,
Все пламень истребил. Венцы затмились башен,
Чертоги пали богачей.
И там, где роскошь обитала
В сенистых рощах и садах,
Где мирт благоухал, и липа трепетала,
Там ныне угли, пепел, прах»., - (15)
Горяч, взволнован лицеист,
И строки дышат нежеланьем, -
Смириться тихо и почтить
Всё происшедшее молчаньем.
9.
Сложились в миг кружки и ложи,
Всяк сразу мистик, либерал, -
Под орденами, растревожен,
Благой, могучий дух восстал.
В Европе лавры Александру, -
Все страны у победных ног.
Доверившись тому, кто дарит,
Никто обмана ждать не мог.
Австрийский канцлер, Меттерних, -
В стенах Священного союза, (16)
Тайком к светлейшему проник:
«Удержим Веру греков в узах».
К османам был весьма учтив,
Царь одурманен в славе, - властен,
В Вероне братьев осрамив, -
«Афинам, - волю? - Не согласен!»
Да и в России голос главный,
Столп, - Александр, в знак побед, -
Не дал за греков православных,
Не вспомнил, павшей Трои свет.
Предал своих в угоду Вене,
Дал Англии согласье в такт.
Терпела Греция измену,
Перо решит, - никак, дурак.
«Воспитанный под барабаном,
Наш царь лихим был капитаном,
Под Австерлицем он бежал,
В двенадцатом году дрожал,
За то был фрунтовый профессор,
Но фрунт герою надоел –
Теперь коллежский он асессор
По части иностранных дел». (17)
Залита память кровью трона,
В смятенье жалком не дышал,
Дрожали руки и погоны,
Отцеубийцу страх прижал.
Стоял пред небом на коленях,
Душа стремилась в сон без сил,
В ночи пылал огнём геенным,
Но исповедь не совершил.
Ждал неминуемой расплаты,-
Изныла плоть в живом аду.
Трон - Николаю. Подпись, дата.
В решенье зрел: «Уйду, уйду».
10.
В Европе – революций буря,
Над Русью воздух грозовой,
Растерян царь от дум понурых,
Не дружен в горе с головой.
«Не медли! - плакал Аракчеев. -
Всех в кандалы - отдай приказ!»
Но царь в унынии немеет.
Орлов взрастил - и вот он, час.
С надеждой в будущий декабрь,
Куницын простирал ладонь.,
Горит Париж, в Руси, царь слабый, -
Республика - державы сон.
Встряхнуть дремучую Россию,
Петра оковы разрубить,
А там - и трон (молчи, София!)...
Благословенного убить.
Имперский дух во страхе Божьем,-
Живет сомненье в голове,
И дума странная тревожит:,
Всё бросить, - кто бы дал совет?.
А по дворцам гуляли бесы,
Сенат вразброс, содом гулял,
Всяк за свое держался место,
Закон легко переступал.
Да и законы ждали силы,
Державной власти и суда,
Монарх потерян, - стон в России,
Казна пуста, кругом беда.
Министры затворившись в кланы,
Свою политику ведут,
Чиновник радует карманы,
А свет гремит, - балы дают.
Страдает церковь от безумства,-
Голицын Веру - под надзор. (18)
Святые тексты править вздумал, -
Над Господом творить дозор!
«Солдатский» Рунич - штык в науку: (19)
Колоть! Всё новое – рубить!
Коль связаны ученых руки,
К чему стремиться, как учить.
Свет просвещенья очень ярок ,-
Его бы надо пригасить.
На духовенство страх и кару
И злую участь напустить.
К царю с рыданьем Аракчеев,-
«Творит Голицын произвол!»,
За церковь, яростно радеет, -
Масонов просит выгнать вон.
Глава епархии столичной,
Клобук кладёт у ног царя, - (20)
«Неужто святу Веру, лично,
Масонам сдать и бунтарям?!»
Не унимается Голицын,
Диктует церкви, как служить,-
За что теперь вперёд молиться,
И как Завет переводить.
11.
Готов всем сдаться Александр,
Сомненья полон, всё над ним.
Прощает в суе и карает,
Всем шепчет: «Ладно, поглядим».
В палаты был допущен Фотий,
Монах, фанатик, одержим,
Царю твердил - «Господь ли хочет
Масонам Веру одолжить?!»
Пугал, страшил, духовник божий, (24)
Пророчил страшный скорый суд, -
Дать ложам жизнь - себе дороже,
Закрыть масонам нужно путь.
Пал император пред монахом,
Лобзал десницу, слёзы лил,-
Голицына под Божьим страхом (26)
От дел духовных отстранил.
На европейском воспитанье
Дворянства дети взращены.
Каноном унии бесславной
В сознании развращены.
Католиков с Европы, златом,
Манят в именья - просвещать,
К юнцам приставлены аббаты,-
В науках ложных наставлять.
Свет высший пляшет и ликует,
Всё по-французски, речь чиста.
В секретных комнатах толкуют
Адепты «розы и креста».
А в «тайных обществах» кинжалы
Работы ждут, - обнажены,
Те, кто Россию спас от галлов,
Республикой упоены.
Да, по его, по царской воле,
Тогда юнцы, - мужи сейчас,
Мечта, желанная до боли,
На шаг от них, - и вот он, час. (23)
Смятение в умах России, -
Царь духом сник, в унынье впал,
Смятения его сломили, -
Бесславно в Таганрог сбежал.
12.
Ещё не кровь, ещё надежда,
Царь на югах и Зимний пуст,
Команду дай и сабли взрежут
Романовский монарший куст
Мечта в реальность облачилась,
Звезда сияет, жаждет бой,-
Не дни, часы сверяют силы,
Команду даст, князь Трубецкой.
Полны Куницына свободой,
Окрепли в планах тайных лож,
Той Александровой дорогой,
Пришли они, - да царь, не гож.
Что ждать? Во страхе, царь не знает,
Подписан тайный манифест, -
Престол на брата Николая.
Присяга, крест и благовест.
Отцеубийце сцена снилась:
Дрожит от страха, рядом – кол,
Огонь геенный над могилой, -
Смерть наклонилась. Пуст престол.
Страх Александра отнял силы.,
Итог в строках, - «Андрей Шенье»,
Царю пророчит узник ссыльный,
Позор, бесславье и конец:
«Мой крик, мой ярый смех преследует тебя!
Пей нашу кровь, живи, губя:
Ты все пигмей, пигмей ничтожный.
И час придет, и он уж недалек.
Падешь, тиран! Негодованье
Воспрянет наконец. Отечества рыданье
Разбудит утомлённый рок». (21).
В забвении, без покаянья,
Кто примет исповедь его?
Попа искать, долой молчанье, -
С души успеть стряхнуть долгов.
Покинут всеми, слёг у моря,
Недомоганьем был объят,
Помог ли кто свершиться воле? (24),
Есть подозренье, - принял яд.
Неужто верный Аракчеев, -
Огонь надежды охладил?
Враги-то были половчее -
Меч занесён, - царь отходил.
Святых Даров, не сознавая
Грехов болящего, без слов,
Поп дело делал, причащая,
Царь приобщён, – исход таков.
Был Таганрог во смертном страхе,
Монарха жизнь шла за порог, -
Бедой развала, тенью краха,
Взял супостата судный рок.
А то ещё, молва ходила, -
Задумал, царь - во смерть сыграть,
Того ль Россия хоронила?
В корабль, за море, - смог удрать?
На троне пусто, Русь не знала, -
Кому имперский жезл держать?
Европа в тишине запала,-
Пред Кем придётся ей дрожать.
В Ком дух воспрянувшей России,
Где инженер и хладный ум?
Не вольность в смуте всё просило, -
Дорог прямых, и кузниц шум.
Примечания:
0) Русский писатель и поэт ru:Пушкин, Александр Сергеевич (1799-1837). Портрет А.С. Пушкина. Бумага, акварель. 20,3x16,6 см. Всероссийский музей А.С.Пушкина, Санкт-Петербург Пётр Федорович Соколов - http://feb-web.ru/feb/pushkin/texts/push17/vol06/y06front.htm http://pravkniga.ru/calendar.html?id=79
1) Швейцарский поход Суворова (10 [21] сентября — 27 сентября [8 октября] 1799 года[1]) — переход выступивших из Северной Италии русских и австрийских войск под командованием фельдмаршала Александра Васильевича Суворова, участвовавших в войне Второй коалиции, через Альпы в направлении Австрии.
2) Ода «ВОЛЬНОСТЬ» А. С. Пушкин.
3) Граф (с 1799) Пётр Алексе;евич Пален (Пётр Людвиг фон дер Пален; нем. Peter Ludwig von der Pahlen;17 [28] июля 1745 —13 [25] февраля 1826) — генерал от кавалерии (1798), один из ближайших приближённых Павла I, возглавивший заговор против него.
4) Послание цензору, А. С. Пушкин, 1821-1826г.Не смел отечество назвать. — По повелению Павла I в 1797 г. «отменялись» тринадцать слов, в том числе слово «отечество», вместо которого предписывалось употреблять слово «государство».
5) Лагарп, Фредерик, Наставник Александра,
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мертвым и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим.
6) Стихотворение Пушкина А.С. «К вельможе»; Вольте;р (фр. Voltaire; 21 ноября 1694, Париж, Франция — 30 мая 1778, Париж, Франция; имя при рождении Франсуа-Мари Аруэ, фр. Fran;ois Marie Arouet; Voltaire — анаграмма «Arouet le j(eune)» — «Аруэ младший» (латинское написание — AROVETLI)) — один из крупнейших французских философов-просветителей XVIII века: поэт, прозаик, сатирик,трагик, историк, публицист.Отрывок Пушкина из ст «К Вельможе»
7) Негласный комитет — неофициальный государственный совещательный орган, работавший в начале правления Александра I. В него входили ближайшие приближенные царя, знакомые ему с юности: граф П.А. Строганов, князь В.П. Кочубей, князь А.Чарторыйский и Н.Н. Новосильцев.
Задачей этого комитета было помогать «в систематической работе над реформою безобразного здания государственной администрации»[1]. Положено было предварительно изучить настоящее положение империи, потом преобразовать отдельные части администрации и эти отдельные реформы завершить «уложением, установленным на основании истинного народного духа»[1].
Первое заседание Негласного комитета состоялось 24 июня 1801 г. в присутствии Александра I[2].
8) Указ об отпуске помещиками своих крестьян на волю по заключении условий, основанных на обоюдном согласии от 20 февраля 1803 года — законодательный акт российского императора Александра I, по которому помещики получили право освобождать крепостных крестьян поодиночке и селениями с выдачей земельного участка. Издан в рамках реформирования Российской империи, проходившего в 1800-е годы.
9) Александр Петрович Куницын (16 [27] ноября 1783, Кой, Тверская губерния, — 1 [13] июля 1840, Санкт-Петербург) — выдающийся русский юрист.Стихи Пушкина посвященные профессору Куницыну.
10) Евгений Онегин, гл. 8,отрывок, Пушкин.
11) Ода Вольность, Пушкин А. С.
12) К Чаадаеву, Пушкин А. С.
13) «ЗЕЛЕНАЯ ЛАМПА» — дружеское общество петербургской дворянской, преимущественно военной, молодежи начала 20-х годов XIX века, в числе членов к-рого был А. С. Пушкин. Собрания «З. л.» происходили в доме камер-юнкера Н. В. Всеволодского;
14) Овидий Масонская ложа, куда вошёл Пушкин, находясь в ссылке в Кишинёве, имела политическую направленность.
15) Строки из стихов «Воспоминания в царском селе»
16) Политический союз России, Австрии и Пруссии, создан во времена Александра первого.
17) Эпиграмма на Александра первого, за то что не отстоял позиции православной Греции и Сербии по выходу из под османского ига.
18) А. Голицын возглавлял Министерство духовных дел и народного просвещения. В него входили Магницкий и (19). Рунич, которые руководили высшим образованием, где насаждали клерикализм; множество профессоров были уволены за недостаточную набожность. Магницкий требовал вовсе закрыть подопечный ему Казанский университет. Хотя с нахождением Голицына у руля министерства принято ассоциировать торжество реакции, именно при нём были учреждены Санкт-Петербургский университет и Ришельевский лицей.
Однако деятельность Голицына у многих вызывало неприятие. П. Знаменский в своем "Руководстве к русской церковной истории" давал такие характеристики Голицыну:
20) Митрополит Серафим в союзе с Аракчеевым и архимандритом Фотием добился от императора Александра I увольнения 15 мая 1824 года министра духовных дел и народного просвещения князя Александра Голицына, склонного к поощрению масонских и мистических идей.
21) Строки из стихотворения А. Пушкина, А. Шенье.
22) Вииллие, Баронет Яков Васильевич Виллие (при рождении Джеймс Уайли; англ. Sir James Wylie, Bart., иногда также Виллие 1-й; 20 ноября 1768, Кинкардин-он-Форт, Шотландия — 2 марта 1854, Санкт-Петербург) — военный врач, лейб-хирург российского императорского двора, организатор военно-медицинского дела в российской армии;действительный тайный советник (1841). В 1808-38 гг. президент Медико-хирургической академии
24) Фотий - одержимый монах, возимевший влияние на Александра, запугавший его пророчествами.
25) Библиотека Вольтера, выкупленная Екатериной в Париже.
23) «Что же? Суд? Казнь?
Не мне их судить и казнить: я сам разделял и поощрял все эти мысли, я сам больше всех виноват», – сорвалось у него с языка при первых слухах о Тайном Обществе, которые сообщил ему, еще раньше доноса Бенкендорфа, генерал Васильчиков.
Да, первый и главный член Тайного Общества – он сам. «Негласный комитет», собиравшийся здесь же, в покоях Зимнего дворца, – пять молодых заговорщиков – Чарторыжский, Новосильцев, Кочубей, Строганов и он, государь, – вот колыбель Тайного Общества.
К Бенкендорфову доносу приложен был устав Союза Благоденствия. Цели союза: ограничение монархии, народное представительство, уничтожение крепостного права, гласность судов, свобода тиснения, свобода совести, – все, чего желал он сам.
Сколько раз говорил: желал бы сделать и то и то, – но где люди? Кем я возьмусь? Вот кем. Вот люди. Сами шли к нему, но он их отверг; и если пойдут мимо, против него, – кто виноват?
Говорил – услышали; учил – учились; повелел – исполнили. Он изменил тому, во что верил; они остались верными. За что же их судить? За что казнить? Если им на шею петлю, то ему – жернов мельничный за соблазн малых сих. Судить их – себя судить; казнить их – себя казнить.
Он – отец; они – дети. И казнь их будет не казнь, а убийство детей. Отцеубийством начал, детоубийством кончит. Взошел на престол через кровь и через кровь сойдет: 11-е марта – 11-е марта.
Так вот ужас, который он звал, – пробуждение от страшного смертного сна. Что еще жива душа его, он только и знал по этому ужасу.
Нет, никогда ничего не решит, ничего не сделает. Будь что будет, – молчать, терпеть, скрывать до конца страшную и постыдную язву.
Собрал бумаги, положил их опять в тот же ящик стола и запер с таким чувством, что уже никогда не вынет….
«Не надо, не надо»… – хотел сказать еще раз, но уже не мог, – вспомнил все.
То был последний, накануне страшной ночи, семейный обед императора Павла I; все они, жена и дети, думали, что он – сумасшедший, а он, отец, думал, что они – убийцы. Но ели, пили, говорили, шутили, как ни в чем не бывало. Только на прощание Павел подошел к Александру, обнял его, поцеловал, перекрестил, положил ему обе руки на плечи и посмотрел прямо в глаза, долго-долго, с такой любовью, как никогда. Один миг казалось обоим, что они друг другу скажут все и все простят.
И вот опять бледно-зеленое небо смотрит ему прямо в душу, бездонно-ясное, бездонно-грустное, как тот последний взор. Но теперь уже нельзя сказать, нельзя простить.
И кажется, тот миг и этот – один; между ними нет времени, как будто время шло не вперед, а назад: наступало прошлое, наступило, пришло – и уже никогда не уйдет. И двадцать три года жизни – Наполеон, пожар Москвы, взятие Парижа, победы, слава, величие, – все исчезло, как сон, – ничего не было, а было, есть и будет одно – вот этот вечный миг.
Теперь только понял, почему не может судить и казнить заговорщиков. Не он – их, а они его будут судить и казнить. Божий суд над ним, Божья казнь ему – в них. Кровь за кровь. Кровь сына за кровь отца.
Повалился на стул и закрыл лицо руками…
Д. Мережковский, исторический
роман «Александр первый», гл. 5.