Ещё один год подытожен -
испит, как бутылка вина,
теплом разливаясь по коже,
души доставая до дна
меня покидает незримо,
под гнетом свинцового неба,
завядшая, старая слива
и запах горячего хлеба.
Старушечьим пальцем отметив
глаза, потускневшие с виду:
«Да, мама, мы больше не дети.
Мы чаще ножами бьем спину.
Мы реже краснеем и плачем,
но также играем в ковбоев,
помножив свои неудачи
на плохо залитое горе».
Засохнем, как старая слива,
нас спилят, чтоб сделать лучину,
останется лишь перспектива -
дотлеть без особой причины.
«О, мама, мы пепел в ладонях.
Мы - ветер, стенающий в трубах.
Конвульсии жутких агоний.
Мы с- олью пожжённые губы.
Морщины, дежурные фразы,
зарубки на парковых кленах
и старая детская радость,
навечно, наивно влюбленных».