Скольжу ногой, и времени булыжник
Вывихивает кости стоп и память.
Позёмкой ветер, невесомый лыжник,
Слизнул неясный след. Мне – кануть?
Молчит смиренно старое кладбИще.
Плетусь тропой забвенья меж могил -
Печальной, старой, бесконечно нищей.
В суму сметаю даты: кто-то жил
И упокоился, тому уж скоро…
Что говорят поникшие кресты?
О чём кладбищенской кукушкой ворон
Мне каркает, переходя на «ты»?
Здесь понимаешь – время хуже мора
И мы его не в силах изменить:
Ни вспять толкнуть, ни умолить укором,
Ни потерять - оно заставит жить.
Воронка клюва бездною зияет,
Смысл завивает кончики ресниц,
Опалены. Здесь каждый камень знает:
Хозяйка - смерть. Здесь статуи без лиц
Пред ней навытяжку – усыновила.
И это безусловно. Время – ноль.
И чувствуешь: не боль остановила
У надписи. Ты – ищешь эту боль.
Пот катится по пальцам струйкой жаркой.
Жизнь, что казалась буднями, рутиной,
Вдруг показалась редкостным подарком
Среди могил, поймавших в паутину.
Сознание, незримо восставало
Из тёмных мраморных глазниц навстречу.
И нет другой судьбы – я это знала –
Лишь та, что выбрала. А рядом Вечность
Отряхивает прошлое и снегом,
Как пеплом засыпает. Зашептала,
Что будущее снова ждёт забега…
И время в кулаке пружиной сжала.