ВДОХНОВЕННОЕ СЛОВО ПОЭТА
Как-то в давней юности мне попалась в руки небольшая книжечка стихов Василия Фёдорова. Помню, было это летом, сел я в перерыв у мартеновских ворот и начал читать. Читал, строго всматриваясь в слово, вникая в смысл. Первое чувство — удивление: новое имя, незнакомое мне, а стихи наполняют душу чем-то родным, близким, дорогим:
Скрипят натруженные снасти,
В корму волна сердито бьёт...
Купец Никитин Афанасий
Из дальней Индии плывёт.
И вот я уже читаю вслух, сквозь лязг могучих кранов, гул раскаленных печей мартена. Я почувствовал, что мне близки эти строки. Стихи той поры, которые бесконечно мелькали в печати — об американских небоскребах, об африканских шаманах, о французских черепаховых супах и отбивных, — мне сильно надоели. Хотелось свежести, солнечности, Родины — её снегов, её дождей, её очищающих гроз:
Там где-то Русь,
Там Волги плёсы,
Там Тверь!
Сродни морской воде,
Солёные скупые слёзы
Сбегают к русой бороде.
Так это было давно! Но светлы мои чувства того часа и по сей день. Как будто я сам возвратился на Родину. Как будто это я почти забыл материнский язык... И пробудилось во мне что-то такое, чему нет названия: сильное, доброе, святое, неодолимое!.. Уж не любовь ли это, не верность ли всему тому, что породило тебя, вырастило, обогрело?
Немного у каждого из нас, пишущих, любимых учителей, кто когда-то подал нам руку. У меня таким учителем был Василий Дмитриевич Фёдоров. Я с благодарной радостью говорю об этом. Ведь уважать идущею впереди — ясная и благородная радость!
Даже время не отдалило моего юношеского отношения к поэту.
Я стал искать книги Василия Фёдорова, и если не мог купить в магазине — его книги тогда выпускались редко и небольшими тиражами, — то выменивал их у тех, кто жадно копил на полках популярные сборники модных тогда стихотворцев. Я обменивал подобные сборники и с благодарностью брал в руки новую книжечку В. Фёдорова.
Тогда я не мог осмыслить происходящего, того, что делается в литературном океане... Я хотел видеть стихи, хотел видеть поэмы Василия Фёдорова в газетах,
в журналах, хотел слышать его по радио и телевидению, искал на страницах еженедельников статьи о его творчестве и дивился — почему их нет...
В творчестве Василия Фёдорова мы, начинающие поэты, увидели опору, нашли черты своей жизни, черты своей судьбы. В его стихах и поэмах бился пульс настоящей жизни человека и страны. Поэт Василий Фёдоров, входя в литературу вместе с юными и шумными стихотворцами. как бы показывал: вот так-то обстоят дела, поэзия — вещь лукавая, поэзия — тропа крутая, а время — время бывает разное...
Мир чувств и вопросов, которые нёс он в своём творчестве, стал нашим, родным, и никто изъять его из наших душ уже не смог бы.
Василий Фёдоров стоял, как нам казалось, между теми поэтами, которые были далеки от нас по возрасту, по славе, как, допустим, Степан Щипачёв, Николай Асеев, Михаил Исаковский, Виссарион Саянов, и теми, чуть ли не нашими ровесниками, чьи имена тогда уже входили в поэтическую рубрику. Он — и это очень важно — соединял нас ещё и с теми, кто был немного постарше его самого, но рано ушли из жизни: с Павлом Васильевым, Борисом Корниловым, Алексеем Недогоновым, Дмитрием Кедриным, Петром Комаровым, Павлом Шубиным. Они, рано ушедшие из жизни, но ярко заявившие о себе своими произведениями, будоражили наше воображение, и мы, безусловно, искали продолжения их в современном нам слове...
Для нас заводских ребят той поры, Василии Фёдоров был не просто поэтом, не просто старшим опытным товарищем, но ещё и другом, через которого мы слышали голоса тех, с кем не дала нам жизнь встретиться...
Мне в жизни повезло, ведь я имел возможность не только читать его книги, но и долгие годы дружить с ним, учиться у нет. А теперь, когда нет его с нами, писать о нем и его творчестве.
Слово Василия Фёдорова мгновенно переходит от философии к поступку, от размышления к действию. Иные критики бесконечно уверяют читателя, мол, Василий Фёдоров — борец за доброту и красоту... Хочется мне спросить: а кто, какой поэт против доброты, против красоты? Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Кольцов, Никитин?.. Или Брюсов, Маяковский, Блок, Есенин?.. Великие поэты — великие борцы за доброту, за красоту человека. Все, кто иначе видит мир, не борцы за счастье.
Но сама доброта — вещь довольно безликая. На беспринципной доброте нередко всходят злые ростки... Доброта должна подчиняться разумной гражданской воле. А доброта в творчестве, мне кажется, должна быть наиболее ответственной частью дела; доброту надо завоевать поэту нелёгкой судьбой, рыцарским правом слова, каким обладал Василий Фёдоров.
Поэзия —
Не строчка ловкая,
Что Музой томною
Подарена.
Поэзия —
Железо ковкое,
Когда с неё
Слетит окалина.
Слова как сам характер творца, обязано пройти через холод, жару, кипение, дабы закалиться и приобрести все элементы прочности и стойкости...
Вместе с тем Василий Фёдоров — действительно добрый и красивый поэт. Доброта его мужественна и требовательна, красота — горьковата и возвышающа.
Мужество шло к поэту длинными и трудными дорогами. Огромная семья. Глухие житейские нерадости. Отец — в скитаниях по заработкам. Мать в заботах о детях. Сибирь. Суровый край. Суровое время. Суровые судьбы близких.
Василий Фёдоров родился в 1918 году. Он — ровесник Октября, мужавший вместе со страной в трудных битвах и делах.
Какое же имеет право он, поэт, быть безотчётно добрым?!
Поэт не батюшка-проповедник. Поэт — мыслитель и воин:
Велик твой путь,
И ноша нелегка,
Дробится камень
Под твоей стопою.
Мне кажется,
Что прожил я века,
И всё живу,
И всё иду
С тобою.
Так он говорит в стихотворении «С тобой, Россия». Высшее мерило доброты, нравственности, чистоты душевной поэта — его отношение к Родине, к народу. Большой поэт всегда народен, всегда национален. В русской советской поэзии рядом с Василием Фёдоровым мало кого можно близко поставить, немного поэтов, которые с таким упорством и отвагой пронесли слово к гражданской вершине, где рождается независимость мысли, где созревает в полной мере ответственность перед собой и народом, перед временем и Родиной...
Будучи сибиряком, поэт внёс чисто сибирские черты в нашу родную поэзию. Сибирь как бы укрепила и проверила на выносливость своего сына, прежде чем отправить его в большой путь. Долгие годы Василий Фёдоров работал на заводе, в рабочей атмосфере складывался внутренний взгляд поэта на мир.
Заводской мир вошёл в наш быт, в наше сознание. Рабочего человека воспели Шишков, Бажов, Каменский. Вместе с Борисом Ручьёвым и Василий Фёдоров осваивал рабочую тему, тему благороднейшую.
Прекрасный талант, упорный и честный труд, рабочая закалка, подкреплённые опытом жизни, опытом великой русской литературы, сделали Василия Фёдорова большим русским поэтом.
Ведь в его стихах и поэмах чувствуется широкое дыхание не только природы, но железа и огня, того, что подчиняет и заставляет служить себе человек.
Василий Фёдоров — мастер поэтического слова. В стихотворном жанре он чувствует себя свободно, привычно. Им написаны целые стихотворные циклы, книги поэм. От первого своего поэтического сборника он прошёл огромный творческий путь, усложняясь тематически, обогащаясь словом, вырастая граждански.
Талант Василия Фёдорова настолько ярок, что без фёдоровской «летописи» ныне нельзя иметь полное представление о современной русской поэзии.
Буйные, колоритные, сильные поэмы подарил нам Василий Фёдоров. Очень русский по характеру, он привёл в нашу поэзию и очень русских своих героев и тем весьма пополнил чудесный мир нашей многонациональной литературы. Герои поэм Василия Фёдорова остро мыслящие, романтичные, стойкие люди. Через большие изломы судеб, через порой невероятные душевные потрясения они приходят к мужественной доброте, высокой нравственном красоте. Так, герои поэмы «Седьмое небо» сами над собой вершат «неземной» суд ради чистоты жизни на земле, торжества человеческого духа, совести и красоты.
По строкам фёдоровских поэм тяжело прошагал кремневый страстнодум и бунтарь протопоп Аввакум, грозой пророкотал Бетховен, звездой просверкала над горизонтом богиня любви Венера... Приподнятость, крылатость, тревожность - кровь поэта, которой наполнены звуки и ритмы фёдоровских стихов и поэм.
Большому и дано много!.. Сотни стихов. Десятки поэм. Очерки, повести, статьи. И это радостно видеть. Поэт жил и творил многомерно, воодушевлённо, жадно!..
Поэма «Женитьба Дон-Жуана» — это роман в стихах. В этой поэме я вижу своего рода итог опыта и творческого пути поэта. Дон-Жуан, по-русски просто Жуан, проходит вроде бы по срезу жизни, по «геологическому» пласту времени, будучи сам продуктом и носителем этого времени, то есть «сыном своего века». В поэме ярко выразилось поэтическое мастерство Василия Фёдорова. Афористичность, звучность строфы, смелость поэтического замысла.
И вместе с тем Василий Фёдоров — поэт своего времени. Честный, доблестно упрямый, он через годы несёт «бремя» стихотворца, несёт активно и верно. Шум листьев, трепет знамён, гул автострад - всё вместило в себя вдохновенное слово поэта. По стихам и поэмам Василия Фёдорова я вижу работу многих поколений, вижу многовековой исторический путь, пройденный нашим народом.
Слово поэта активно не только в гражданском ритме стиха, не менее активно оно и в лирическом исповедальном разговоре:
Любил,
Как сон,
Прелестную,
С мечтой
И грустью в облике,
Любил полунебесную,
Стоящую на облаке.
Трудно судить, какие его стихи и поэмы лучше и ярче — те, которые посвящены деревне и городу, или те, в которых он пишет о любви, человеческой окрылённости, жизни и смерти, о смысле жизни.
Всё для поэта — жизнь, всё для поэта — страсть:
Передо мною
Новый трудный путь.
Помоги усталость мне стряхнуть,
Помоги от прошлого забыться.
Новые желанья пробуди,
Помоги душою обновиться
Для большого, трудного пути.
Муза поэта глубоко интернациональна.
Интернационализм Василия Фёдорова проявляется в доброте, в заботе о человеке, о хлебе его насущном, в заботе о природе: ведь природа, как наш насущный хлеб и труд, необходима всему человечеству. Для Василия Фёдорова — гражданина земли, на которой загорелся красный огонь баррикад, поэта, несущего свет Революции, свет братства и равенства, лозунги — пустые слова, если они не подкреплены искренними чувствами и конкретными делами. Братство на словах — насмешка над ним. Правда на словах — жалкая игра. В творчестве Василия Фёдорова все наши лучшие революционные заветы и заповеди воплощены в образы реально мыслящего художника...
Ездить, например, из края в край, из государства в государство и картинно заявлять, что мир — единое целое, что человек и человечество — звезда и космос, что все похожи друг на друга, что все родственно равны и почти одинаковы, — ещё не значит быть на самом деле интернационалистом.
Для меня, например, легендарный поэт и воин туркменского народа Махтум Кули, сражавшийся мечом и словом с захватчиками, посягнувшими на его родную землю, более интернационалист, чем тот, кто проповедует интернационализм за пышными банкетами политических предателей, торгующих этим понятием...
Василий Фёдоров яростен в слове, богат в красках и движениях слова, но не поспешен в стремлении насладиться известностью, насытиться славой. Ему нужен и понятен труд другого собрата по перу, дорог авторитет и судьба поэта.
Высокий трагизм его стихов роднит поэта с такими его предшественниками, как Лермонтов и Есенин. Нет здесь убивающей безысходности, нет суетливого гнева и спешного желания опрокинуть этот чёрный быт, нет здесь и той огульной, всё испепеляющей злобы, но есть — страдающая душа, есть могучий и проникновенный разум, есть древнее, как седая сказка, ощущение жизни, ощущение её неизбежных сокрушающих ударов, её бессмертного движения через сердце человека, через его судьбу, через его род, через его дорогую землю...
И не безнадёжность говорит голосом поэта, а то — пережитое, запавшее глубоко в душу:
Счастья нет.
Да и что оно!
Мне бы хватило его,
Порасчётливей будь я
Да будь терпеливей.
Горько мне оттого,
Что ещё никого
На земле я
Не сделал
Счастливей.
Василий Фёдоров никуда не уйдёт от родного порога в минуту беды, в минуту горя. Он просто рожден, взращен родной землей так, что связь с нею, клятвен паи верность ей — само дыхание и жизнь поэта. Поэт — выше личного горя, выше личного благополучия, выше личной обиды. Поэт — выше личного успеха.
Оберегая доброту, защищая красоту и смысл жизни, Василий Фёдоров смело воюет за правоту, не боится враждебных сил и всегда честно и достойно несёт бремя поэта.
Диапазон его поэтического голоса богат: от патетической ноты — до едва уловимого шелеста, от громкого восклицания — до тихого раздумья, от грустной муки — до весёлого лукавства. И всё это — натура, всё это — мир человека, всё это — творчество.
Отточены по форме, глубоки по содержанию, богаты по ритмике фёдоровские «Заметы» - короткие, в основном однострофные стихи. Они как мимолётная мысль, как быстро промелькнувшая картина, как мгновенное решение, и всё это - глубоко, широко, афористично. Тут могут быть строки, посвящённые женщине, или строки о прошедшей юности и надвигающейся старости, строки о матери. Однострофные «Заметы» Василия Фёдорова несут ту же нагрузку, что и его стихи, но в них поэт резко концентрирует главное, суть того, что именно сейчас его «кольнуло» в сердце, озадачило, потрясло или просто удивило и запомнилось:
Различий нет.
А есть года,
Есть возраст —
Разница лишь в этом.
Наружностью
Земля — планета,
А в глубине
Она — звезда.
От вечных раздумий о месте человека на земле и в космосе В. Фёдоров в «Заметах» часто переходит к обычному факту или обычному случаю, но в его «оформлении» этот обычный факт, обычный случай приобретает необычную окраску.
Иногда «Заметы» носят ярко выраженный характер насмешки, иронии, переходящей в упрёк, в сожаление. Порой в них поэт проверяет, уточняет своё отношение к тому или иному человеку, его поступку:
Пусть недруга бранят,
Трудись, не споря.
Они тебя гранят
Себе на горе.
Разве, прочитав эти строки, забудешь мысль, так удачно вложенную в них?
У настоящего поэта — всё настоящее: молниеносно ли рождённое стихотворение, большая ли поэма, подробная ли статья о писателе, всё — не случайное, всё нужное и талантливое.
Свои «Заметы» Василий Фёдоров начал писать давно, ещё в молодые годы, они — часть его творчества, его поэтического мировоззрения. Недаром в «Заметах» поэт часто прибегает как бы к самовыражению, к тому пределу убеждённости, который много раз проверялся его опытом, его ошибками, его правильными шагами, и вот теперь он — не сомневается, он понял истину:
Я ваших сочувствий
Не слушаю,
Что из носу кровь потекла,.
Борьба — это самое лучшее,
Что жизнь
Подарить мне смогла.
Фёдоровские «Заметы» вторгаются во все области человеческой жизни и деятельности, во все сферы чувств и раздумий человека. Нередко они затрагивают самолюбие человека, его тайные помыслы.
Чем-то веет знакомым вот от этой «Заметы»... Не тот ли это подхалим, который нередко из очень агрессивного делается тихим, когда над ним прогремит удар грозы:
Собака
Любит пост,
С начальством любит встречи,
Но отрубили хвост,
Вильнуть собаке
Нечем.
От улыбки, от иронии, весёлой насмешки Василий Фёдоров призывает нас «Заметами» подумать о бедах близкого человека, попробовать помочь ему или хотя бы — посочувствовать. Ведь слово лечит душу, а порой и судьбу выпрямляет. Иногда «Заметами» Василий Фёдоров как бы обращает наше внимание на нас самих: посмотри на себя, оглянись, взвесь свой путь. Или же возвращает нас к юности, к чувству, проверенному годами:
Моя любовь
Давно в годах.
Как яблоня на горке,
В отяжеляющих плодах
Нуждается
В подпорке.
Василий Фёдоров — поэт, прозаик, публицист. Его статьи, посвящённые Пушкину, Лермонтову, Некрасову, Никитину, — поэтические, глубокие раздумья. Они прекрасны и многомерны по взгляду на то наследие, что оставили нам эти гениальные поэты, вечные вершины бессмертья. Горячо, певуче, гордо говорит Василий Фёдоров «в монологах», посвящённых Родине, России, её высокому полёту:
«Русь... Россия...
Каким измерением измерять её? Мерить ли великими людьми — мудрецами, героями, бунтарями, поэтами и художниками? На это не хватит одной жизни. Мерить ли по векам, по нашествиям ли врагов её, по датам ли её побед? На это мало и ста жизней. Мерить ли её великими реками-работягами с городами и сёлами, что лепятся к ним, как гроздья к виноградной лозе?»
Что-то здесь есть от Гоголя, Блока, Есенина...
Василий Фёдоров не завистлив, щедр сердцем, богат умением одаривать, поддерживать идущих. Назову имена поэтов, о ком в своё время написал добрые слова Василий Фёдоров. Это Александр Прокофьев, Леонид Мартынов, Николай Рыленков, Анатолий Софронов, Виктор Полторацкий, Николай Благов, Владимир Фирсов, Ольга Фокина, — да всех и невозможно перечислить.
Писать статью о том, чьё творчество тебе по душе, любить братьев по перу, говорить о них — уже большой и освящённый дар.
В огромном количестве стихов о любви — удачных или менее значительных — есть у Василия Фёдорова такие, которые входят в тебя, становятся частью твоего чувства:
Мне радость
Выпала иная,
Мне жребий
Выдался иной:
Меняясь,
Но не изменяя,
Сто женщин
Видел я в одной.
В стихах о любви у Василия Фёдорова присутствует прежде всего поэт, как и в стихах о речке детства, о сильном ливне, или о вечной нашей России, дающей ему силы и волю, или о битве, где свет и тьма сходятся грозно и неудержимо.
В его любовной лирике нет мелкотравчатости. В ней — большая мудрая мысль, судьба, время. Любовь в стихах Василия Фёдорова — не только жажда счастья и вера в него, но и — высший нравственный экзамен человека, критерий гражданского достоинства, полезности пребывания на земле.
Особенно ощутимо это в поэмах.
Разгневанный, рассорившийся с царями, проклявший друзей, предавших его, неодолимый протопоп Аввакум видит утешение в своей преданной подруге, народившей ему кучу детей, разделившей с ним нечеловеческие мытарства. Не только в поэмах «Аввакум», «Далёкая», «Обида», «Дуся Ковальчук», «Белая роща», «Проданная Венера», «Бетховен», «Золотая жила», но и в романтических произведениях «Седьмое небо» и «Женитьба Дон-Жуана» любовь, её сила и влияние на судьбы героев, на их убеждения, на их призвание проходит красной линией...
Мы видим в поэме «Золотая жила», что Харитону не удалась жизнь, не удалась любовь. Трудно и горько ему с нелюбимой женой. Так манит, так зовёт Глаша-солдатка... Из-за любви ломается уклад жизни Харитона. Но вот всё рушится. И тогда даже любимая Глаша теряет Харитона в грозных событиях революционных вьюг.
Но любовь Харитона и Глаши — ясна и незабываема:
Не поможет мамкина икона,
Бабушек даренье — образа,
Если выше всякого закона
Оказались Глашкины глаза.
И читаем, удивляясь музыке слова, накалу чувства, мастерству:
Руки Глаши
Если обовьются,
Их уже ничем не разорвать.
Губы Глаши
Если прикоснутся,
До сухотки будешь тосковать.
Герои поэм Василия Фёдорова, как правило, люди заметных судеб. И чувство любви всегда глубоко в их душах.
В «Проданной Венере» герой, вспоминая о Наташе, о потерянной и загубленной красоте в тяжёлые времена, выпавшие на его долю и на долю родной земли — война, голод, холод, — приходит к выводу:
Не изменив мечтам заветным,
По жизни и поисках пройди.
В каком-то облике бессмертном
Наташу Граеву найди.
Лирические поэмы Василия Фёдорова, их высоконравственные и устремлённые к красоте мира герои лишены тяги к обывательскому счастью. Будь это — великий Бетховен или Дон-Жуан, революционер или тракторист, невеста или мать. Эти люди — мыслящие. Их жизнь — не скольжение вниз по течению жизни, а горький и крутой подъём к совершенству. И когда Жуан, сформировавшийся на нашей русской закваске, ничего не имеющий общего с тем, известным всему миру умыкателем женских сердец, сталкивается с горем людей и вспоминает, что и сам виновен в чьей-то неудавшейся судьбе, он начинает думать, мучиться. От иронии — к грусти, от разухабистости — к серьёзности, от раздражительности — к состраданию ведёт его судьба:
Когда Жуан за всё мне отпенял
И, строгий, под рябиною стоял,
Решалась наша дружба — либо, либо?
Возвышенная в святости живой,
Рябиновая гроздь над головой
Горела и светилась вроде нимба.
Смущённый, встав,
Сказал я без лукавства:
— Дай руку, друг,
На равенство и братство!
Василий Федоров нередко «шлифует» своего героя внешне и внутренне, прежде чем распахнуть перед ним душу, ввести его в свой мир, в свои радости и печали. Глубокая мысль: равенство людей — это их однажды взятый нравственный рубеж, который как бы одинаково их выгранил, осветлил и дал им дальнейшее движение...
Ещё в ранних поэмах «Марьевская летопись», «За рекой ключевой», «Лирическая трилогия», «Далёкая», «Обида» Василий Фёдоров говорил о любви, как о главном державном деле. Ведь любовь — очищение, любовь — эволюция духа и разума, любовь — суд над всем, что унижает прекрасный полёт человека.
Когда в поэме «Седьмое небо», в далях, которые не могут быть пока достигнуты даже космическими кораблями, идёт суд женщин над героем их сердец, то удивительно звонкая, нарастающая сила проходит через совесть человека, через душу того, кто читает эту поэму, видит вершителей «страшного суда», самих сто раз перемучившихся истиной, ошибками, утратами, всеми язвами бытия, где человек часто бывает слепым, слабым или, наоборот, хитрым, сильным, жестоким и ненасытным в своём невежественно-зверином подчинении себе всего того, что выше его:
Земля!
Страшны суды вегейские!
Тебе ль, мудреющей в труде,
Передавать дела судейские
Чужой,
Неласковой звезде.
Суд на Веге — это лишь порог, с которого человеку нужно кристально посмотреть на родную землю. Ведь на родной его земле — столько чистых дел, столько золотых людей, столько красоты. И если это всё, что возвышает человека, что наливает силой его мускулы, озаряет светом его разум, употребить против зла, против тьмы, результат будет!..
Василий Фёдоров — поэт искренней, гармоничной организации слова и души.
Поэт-патриот. Поэт-человек. Он не отделяет своего героя от природы. Природа —изначальная, колыбельная мудрость человека. Друг, брат, любимая - призвание и судьба человека. Родина — настоящая и грядущая жизнь человека!..
Поэт действует на больших высотах. Меридианы его памяти круты. И если он против чего-то восстаёт, то это — против лжи и бездушья; как океанский лайнер боится внезапной мели:
С высот,
Где облачно дымится,
Где крыльям
И душе вольней,
Спуститься вниз
И не разбиться
Орлу усталому
Трудней.
И в публицистике, в прозе — имею в виду статьи и рассказы Василия Дмитриевича Фёдорова — он оставался чистейшим романтическим поэтом... Стараясь быть честным и добрым перед своим поколением, перед своими друзьями, Василий Дмитриевич благодарил их:
воинов, солдат — за верность и отвагу,
инженеров и рабочих — за ум и дисциплину,
учителей — за воспитание,
родителей — за ласку и заботу!
Его книга рассказов «Сны поэта» — тропа, дорога судьбы, мир поэта, окрылённого светом романтизма и красотою памяти.
Вот Пушкин явился перед ним. Улыбаясь, спрашивает его — как себя он чувствует, танцуя с красавицей вальс.
Вот перед ним явился друг, погибший на великой войне. Друг по детству, школе, заводу. Поэт находит такие слова, такие детали — веришь яви, а не сну поэта... Пётр Сапрыкин, погибший при штурме Берлина, лежит под обелиском, а, читая рассказ, видишь его живым и юным, будто он и не уехал на фронт, сибиряк...
А вот — мама поэта, седая, многотрудная, страдалица России, качает горько головою, постанывая, вздыхает: понимает, что стезя поэта — скалы. И скалы высокие, опасные, зовущие и вечные!..
А вот — образ любимой: голос её, походка её, поцелуй её, объятья и счастье их, звёздный миг бессмертья!..
Сон поэта — звёздный небосвод, под которым действуют нежные и сильные русские люди. Потому поэт, автор, как бы рассвечивает их стихами.
В непроглядную мглу пеленая,
Летний зной осенял деревца,
Вдруг явился, откуда — не знаю,
Тонкий облик родного лица.
Стихи поэта и проза поэта — два крыла вдохновенных!
* * *
Сибирь крепкий, суровый и красивый край. И присылает она в Москву поэтов равных себе... Василий Фёдоров был поэтом страстным. Он сумел охватить взором и сердцем нашу историю, разобраться в ней и сказать о своём честном поколении, о своём ветровом времени.
Голос лирических стихов поэта — то нежный, то горький, то неодолимо гневный, но всегда — мудрый, высокий, зовущий к свету истины, к человеческой пламенной совести... Герои поэм Василия Фёдорова — бунтари-правдолюбцы или искатели оздоровительных житейских глубин, тех звёздных просторов, где распрямляется воля, утверждается характер, твёрдо выбирается призвание...
Женщин он, как умный и вдохновенный мастер, наделял чертами не только любимой, но и притягательной заботливостью матери. Мужчин он видел смелыми, знающими цену труду, понимающими ответственность перед собою и перед отеческой землей.
Я не могу представить Василия Фёдорова просто: он — в огне, в движениях облаков, в свисте и грохоте серебряных машин. Он всегда будет созвучен эпохе — как музыкант, как скульптор, как мудрец... Я встретил его — молодого и храброго, а проводил в последний путь — седого и усталого от работы. А работа им сделана и оставлена потомкам большая. Сразу, сегодня, нам и не определить её удельного веса.
ВАЛЕНТИН СОРОКИН
*
Предисловие к книге
"ПО ГЛАВНОЙ СУТИ ЖИЗНЬ ПРОСТА"
(стихи, новеллы, очерки, письма).
Москва. - 2009. - 480 с.