Ночь прошепчет: «ну что за бреши? Ты расставила их сама».
Ночью молча приходит леший. Только я его на раз-два.
Не пугает лесная нечисть, не пугает дневная тишь.
А пугает одно на свете: ты, когда ты вот так молчишь.
Так молчишь, и кричишь чуть позже. Шепчешь: «милая, нам пора».
Пробирает меня до дрожи. Жизнь – отчаянная игра.
Я молюсь на твои рубашки, и прошу, чтоб все хорошо.
Твои люди мне шепчут: «Дашка, он ведь ради тебя пришел.
Все оставил, и стал печален, проиграл этот вечный бой,
Чтоб с тобой выходить из спален, или слушать морской прибой».
Я молчу и сама не знаю, когда вновь обрету покой.
Я все медленно умираю, что мне делать с собой такой?
Что мне делать и с ним под утро, кроме как оставаться с ним,
И не хочется быть мне мудрой, хоть он сам так меня просил.
Я жалею его, как сына, молча глажу его плечо,
И готовлю ему вакцины. Только б было все хорошо.