Мой дед прошел краем войны,
Он был инженер-связист.
Он менял фронты, и ему седины
Добавил осколков свист,
Хоть он и не знал, как хрипит враг,
Чувствуя штык в груди —
Он обычно шел позади атак,
Но порою полз впереди.
Подчинялись ему не свинец и сталь,
А медные скрутки жил,
Но он получил боевую медаль,
И контузию получил,
И под черным дождем на Курской дуге
Он падал, как все, молясь,
И вставал, сжимая провод в руке,
И давал батальонам связь.
Он узнал, что такое родных терять:
Полицаи его сестру,
Старика-отца и старуху-мать
Расстреляли в снежном яру.
Но судьба, на плечи бросив беду,
Помогла ее превозмочь
И в том же сорок втором году
У него родилась дочь.
А еще нашел он друзей таких,
Что навек — на войну и мир,
Фронтовых, окопных. Один из них
Был его командир.
Дед шел за войной до наших границ,
Месил по проселкам грязь,
На руинах пугал собак и птиц,
И давал городам связь.
После победы, на пятый день
У деда родился сын,
И дед обмывал умноженье колен
И свой капитанский чин.
А когда его ото всех дверей
Погнали, сорвав мундир,
Только за то, что он был еврей,
Ему помог командир.
Он ходил по присутствиям день за днем,
Он ручался, клялся, орал,
И, в конце концов, настоял на своем,
И деда к себе забрал.
И на Горького в гуле громадных ламп
Дед сидел, от жары томясь.
«Еврей, а трудяга!» плевал на штамп
И давал правительству связь.
Умирая, он вновь под огнем немел,
А потом звал сестру в бреду…
Он служил стране и служил семье,
И любимым цветам в саду.
На войне и в миру он не свил карьер
И не искал наград,
Он прошел войну, как простой инженер
И жизнь — как простой солдат.
Я мало знал его — дед был стар
И молчун, каких не найдешь,
Но во мне остались и снежный яр,
И Курской дуги дрожь…
И когда приезжаю в Иерусалим
И смакую иврита вязь,
Мне важна не зыбкая связь с ним,
А данная им связь.