Он хотел уйти туда, откуда пришел,
Но не знал дороги.
Он ее искал и почти нашел,
Но махнул рукой, стал одним из многих.
Перестал верить в чудо, стоптав башмаки,
Руки стерев в мозоли.
Своим считали его старики,
А ему было тридцать, не боле.
Он любил на месяц смотреть в холода
И шевелить губами.
Никто не догадывался тогда,
Какой на душе его камень.
И как хотелось ему от тоски
В снегу холодить сердце.
Вода и хлеб его были горьки,
А взгляд выдавал иноверца.
Однажды в ночь он ушел зимой,
За поворотом скрылся,
След сквозь метель светился -
Он возвратился домой.