Вышел в свет шестой номер альманаха «Двойной тариф»,
издающегося в Санкт-Петербурге.
В нем представлены как поэтические, так и прозаические произведения.
В этой подборке - только поэзия, проза - на прозе, на сле-дующей неделе.
Рассылка номеров авторам – тоже.
Поздравляем с наступающими праздниками и авторов, и читателей.
В следующем номере – ориентировочно апрель, будут опубликованы стихи уже известных и новых авторов.
Александр Бутузов Яъ
Я с картины Модильяни
Я с картины Модильяни
Срисовал твои глаза,
Но рассыпались детали,
Перепутались цвета.
Я с полотен Ренуара
Расписал тебе шелка,
Но за блеском бриллианта
Не видна твоя рука.
Взял я губы слепком масок
С композиции Дали,
Но за чувственностью красок
Не слышны слова любви.
Четкость линий – от Матисса,
А движенье – от Дега:
Вся картина оживилась,
Всколыхнулась вдруг нога.
Ну, а кистью Левитана
Я прошел по волосам –
И душа затрепетала,
Будто их коснулся сам.
Но Малевич черным кубом
Зачернил рисунок мой,
Все исчезло, все забылось–
Я один и холст пустой.
Таможенные страсти
Ты такая рыжая, рыжая,
как осенняя эта хмарь,
а руки твои бесстыжие
обшарили весь чемодан.
Глаза твои улыбались,
улыбка предельно жестка:
"Оружие, водка и сало?–
сверлили душу слова.
«Доллары, евро, наркотик?" –
строчил её пулемет.
От страха свело животик,
я выглядел, как идиот.
"Ну что вы, право, откуда?
Я просто классный пацан.
Когда я вернусь оттуда,
сведу не в простой ресторан!"
Брови в гневе сомкнулись,
мечом показалась рука...
Мне чемодан вернули...
А сверху визитка плыла...
Нам нежность дана в ощущениях кожи
Нам нежность дана в ощущениях кожи,
В особом смысле простеньких фраз.
Я нежность твою ощущаю тоже
В сиянии света твоих утомленных глаз.
В легком, как перышко, прикосновении
При разговоре руками без слов
Я ощущаю твое откровение
Того, что так просто зовем мы: любовь!
Поздняя осень
Дождик с косыми руками
Хлещет по окнам избы.
Едут по лужам сани,
Едешь по лужам ты.
Едут по лужам сани,
Только грязища летит.
Дождик с косыми руками
Сел, на санях сидит.
Ветер, обрадовавшись гостю,
Песню свою подхватил,
И, с не понятной мне злостью,
Лето в туман превратил.
А черная слякоть злится,
Вздымает глыбы вод.
Осень проклятая мчится
На санях крылатых вперед.
Но вот закрылись очи,
«Передо мной мелькнула ты»,
Как демон в дикой ночи,
Как счастье прежней красоты.
А ветер в злобном хохоте
Кричит, стучит клюкой,
Как будто в этой похоти
И состоит его покой.
Мне с утра не много надо
Мне с утра не много надо,
Голос твой – и вся награда,
Всего пару нежных слов –
Встретить день теперь готов.
Твое лицо мелькнет в толпе
Твое лицо мелькнет в толпе
И скроется в безмолвие потока.
Рванусь, остановлюсь… Где путь к тебе,
Мой идеал, мой ангел чистый без порока?
Вот и кончилось, кончилось лето
Вот и кончилось, кончилось лето,
Скоро вспыхнет сентябрь золотой,
Я вернулся в асфальт разогретый
С отдохнувшей живою душой.
Снова город раскроет объятья,
Своим ритмом меня обольстит,
И покажется просто счастьем,
Что мой город мной дорожит.
Я люблю его древние улочки
И его современный наряд,
Утро, кофе, улыбки и булочки,
И с душой говорящий Арбат.
Я люблю его жизнь театральную,
Его площади, мысли, дворцы,
И на почве такой с благодарностью
Потружусь я на благо страны.
Алла Изрина
Зимнее Море
Такое ласковое летом,
какое, Море, ты зимой?
Таинственное, и с секретом,
с загадкой-пеной над волной.
Кипят барашки на просторе,
но бездна их к себе манит.
Они с шипеньем тонут в ссоре.
А Море с Небом говорит.
И гребешки, поднявшись дыбом,
летят с размаха в глубину.
Фигурки с дьявольским изгибом
звучат, задев волны струну.
Прилив, отлив. И пляж в неволе
залит бегущею волной.
А волны, вечно с кем-то споря,
о берег бьются, головой.
Но Море каждый миг другое,
характер у него шальной.
Да, что поделаешь, крутое
и с красотою неземной.
Такое ласковое летом,
какое, Море, ты зимой?
Оно помедлило с ответом:
и тихое, и штормовое,
с суровой пеной над волной.
Я на крылечко выставлю фонарик
Я на крылечко выставлю фонарик,
и фея добрая, заметив, прилетит.
Она сама, размерами с комарика,
вся радостью сияет и горит.
Как существо мифической природы,
исполнит свою роль, вмешается в судьбу.
Сама из романтической породы,
достанет с неба для меня звезду.
А фея может сделать всё, как хочет,
что важно очень, тайны не тая.
Так пусть она на небе похлопочет
о счастье на земле. Не только для меня.
Мохнатые лапы красавицы ёлки. Притча
Мохнатые лапы красавицы ёлки
качали берёзку за ветки-метёлки.
Росли они рядом – подружки-соседки.
Так в жизни бывает довольно не редко
С соседками рядом рос юноша-ясень.
Он мило общался, был молод, прекрасен.
Ажурная крона его поутру
зарю берегла, затаясь на ветру.
Он, вырос, соседок своих "взволновал",
для них кем-то важным внезапно он стал.
Берёзка и ёлка влюбились в него.
Но как разделить на двоих одного...
Берёзка сверкала своей белизной,
Сама была стройной и нежной душой.
А ёлка ершилась, стала суровей,
всё чаще и чаще хмурила брови.
Ревнуя друг друга к юноше-ясеню,
они не пришли ни к какому согласию.
В берёзоньку ёлка кидала иголки,
иголки те были и жёстки, и колки.
У ёлки с берёзкой пути разошлись.
Случилось как это – поди, разберись…
А ясень берёзку видел одну,
клонился он чаще в её сторону.
Соседи-деревья шуршали, скрипели,
а птицы в округе, судача, галдели:
«Любовь довела до разрыва подруг».
Такой вот сложился замкнутый круг!
Так часто разлады в жизни бывают,
любовь наяву ничего не скрывает.
Вот только деревья не могут уйти –
коль выросли рядом, с пути не сойти.
А ёлка, ревнуя, теряла красу –
все сразу заметили это в лесу.
Смолою закапали едкие слёзы,
пролились они на листочки берёзы.
Берёза в мгновение вся пожелтела.
Да. Ёлка добилась того, что хотела.
Но корни у ёлки с березой все рядом,
и ветки сплелись у них общим нарядом.
Сцепившись, росли они вместе с рожденья.
Так порешила судьба-провиденье.
И что в результате – березка опала,
и ёлка от злости засохла, пропала.
Их души забрало небо к себе.
Так было угодно, наверно, судьбе.
Пришли лесники и спилили «сушняк».
Как часто бывает всё в жизни не так.
А ясень не нужен вдруг стал никому.
Как грустно остаться в лесу одному.
Оставшись один, ясень сразу же сник –
любимой уж нет, все прошло, словно миг.
Судьба подарила любовь – отняла,
Судьбу не сужу – у неё все права.
Опасно с подругами дружбу водить...
За все в этой жизни придется платить.
21.10.2015
Иван Шевченко
ТАРХАНЫ 1815 – 1827 годы
Вместо пролога
Сюда, в имение «Тарханы»,
В поэзии волшебный Храм,
Спешат врачи и капитаны,
И принцы знатные, и ханы,
И молодёжь и ветераны,
Татьяны, Фёдоры, Иваны,
Марии, Лизаветы, Жанны,
Неравнодушные к стихам.
Тарханы, милые Тарханы!
Его и пристань, и причал.
Где он когда-то мальчуганом
Уроки жизни изучал.
Тарханы – маленькая дверка
В страну романов и поэм.
По тонким стихотворным меркам
Он был тогда ещё ни кем.
Он жил на свете очень мало,
Дом не построил и семью.
И в том краю лежит начало
Звезды по имени МЮ.
Ты гордость наша вековая,
Полей парнасских херувим.
Я низко голову склоняю
Пред светлым именем твоим.
Начало биографии
Всего три года пролетело,
Когда закончилась война.
Весной в помещичьи наделы
Семья приехала одна.
За месяц до цветенья вишен,
В звонкоголосую капель,
В усадьбе появился Миша,
Для милой бабушки – Мишель.
Сюда приехал он в полгода
Из белокаменной Москвы,
И для служивого народа
Стал, как положено, на Вы.
Отец поэта изначально
У госпожи был зять опальный,
И на тархановском пиру
Он не пришёлся ко двору.
В отставку очень рано вышел,
Имел под Тулою надел,
И к воспитанью сына Миши
Он отношенья не имел.
А Мише каверзной судьбою
Отпущен был недолгий срок:
То ли проклятье родовое,
А может быть жестокий рок.
Лишь начал Миша дни земные,
Пошла страданий полоса:
Родную маменьку Марию
Господь забрал на небеса.
И мир погас в усадьбе барской.
Спаси нас, Боже, и прости!
А ей, красавице Тарханской,
Чуть было больше двадцати.
Без мамы ласковой и милой,
Что на земле всего родней,
Он жил болезненный и хилый
В именье бабушки своей.
С момента Мишеньки рожденья,
В минуты счастья и тревог,
Он для неё во всей Вселенной
Был: Царь, Гармония и Бог!
О, Боже! Как она любила
Мишеля - внука своего,
Всегда ей придавало силы
Существование его.
Она готова всё для внука
Была отдать, лишь только б он
Прилежно изучал науки,
Рос и воспитан, и умён.
Учителя, так высшей пробы,
И воспитатели под стать,
Её любимый внучек, чтобы
Мог этот сложный мир понять.
Её заботой окружённый,
В года мальчишеские те,
Под руководством мудрой бонны,
Учился Миша доброте.
Он проводил в забавах время,
Легко азы науки грыз,
Законом был для окруженья
Его желанье и каприз.
Мечтая про иные дали,
Он жил средь клёнов и ракит…
Беспечно дни его мелькали,
Но очень часто допекали
То золотуха, то рахит…
Любил он разные прогулки
В тени ухоженных аллей,
И знанья впитывал, как губка,
От всех своих учителей.
Ещё до жизни пансионной,
Тарханский мальчик Михаил
Знал по-немецки превосходно,
Знал по-английски превосходно,
Знал по-французски превосходно,
А вот афинский не любил.
Бродя под сенью стройных вязов
И по некошеной траве,
Рождалось множество фантазий
В его пытливой голове.
Он рос прилежным всем на диво,
Неповторимый индивид,
Порою грубый и ревнивый,
И не прощающий обид.
Воспринимал, как Божью милость,
Происходящее вокруг,
И жизнь его легко катилась
Без напряжений и потуг.
Фантазий всяческих во власти,
Все мысли, занося в тетрадь,
В колоде выбрал он две масти –
Писать стихи и рисовать.
Легко, талантливо и просто,
В то время отрок Михаил,
Из снега талого и воска
Картины дивные лепил.
Он жил у бабушки в достатке,
В той деревенской суете,
На личной маленькой лошадке
Учился верховой езде.
Но поведеньем, к сожаленью,
Он был совсем не идеал.
Цветы, срывая с умиленьем,
Дорожки ими посыпал.
И сердце Миши трепетало
От разноцветной красоты.
Там всех начал его начало
И зарождение мечты.
Эпилог
Закончив жизнь земную очень рано,
Промчавшись в небе чистом как звезда,
В тринадцать лет покинул он Тарханы,
Чтоб в двадцать семь вернуться навсегда.
22.07.15.
Станислав Сухомлинов
Хлеб не косят в июле... война...
Осыпаются зёрна в колосьях,
Спелый хлеб поспевает в полях,
В Новороссии нынче не косят,
Пули свищут в донецких степях...
Земли здесь плодородные очень,
Край углём, хлебом-солью богат.
Степь, как девушка в летние ночи,
Излучает любви аромат...
Урожай уродился на славу,
Ожидали его, берегли...
Но почувствовал кто-то «халяву»,
Край шахтёрский сжигая в угли...
Льётся кровь, сплошь разруха, потери.
Нет, не житница нынче земля.
Сеют смерть всюду нелюди-звери,
Мать родная кому-то война.
Хлебороб и шахтёр в ополченьи,
Защищают родной отчий дом.
Трудно видеть народа мученья –
Смерть и слёзы в Донбассе кругом.
Не дождаться страды этим летом,
Хлеб склонился, готов умирать.
Вся надежда – дожить до рассвета,
И врага из Донбасса прогнать!
Осыпаются зёрна с колосьев,
Ежедневно тревожит их «Град».
Всё смешалось в едином хаосе –
Убивает свинцом брата брат...
Рыжий клоун
К врачу пришел один чудак –
Не стал он жизнь любить.
Потерян с нею был контакт,
Благ не хотел ценить...
Грустить он с горестью стал днём,
А ночью плохо спать...
Исчез в нём жизненный подъём,
Стал старость ожидать...
И ничего он не желал.
Не рад приходу дня.
"Скажите, доктор", – он сказал,–
"Спасёте ль Вы меня?"
"Что надо сделать, чтобы я
Вкус жизни ощутил?
Лекарства есть ли для меня,
Чтоб жить хватало сил?"...
"С проездом цирк у нас гостит",–
Тот врач ему сказал,–
"Там клоун рыжий всех смешит.
Я еле смех сдержал...
Вам в цирк советую сходить,
Там посмеяться всласть.
И жизнь Вы будете любить,
В хандру чтоб не упасть...
Вы жизни радуйтесь, как все –
Любите всё и всех...
Жизнь не любить во всей красе,
Я знаю, это грех…
Тот клоун Вас развеселит.
В нём радость и задор!
И жизненных в нём столько сил!
Смеюсь я до сих пор"...
"Совет приму я – жизнь любить.
Ведь к Вам пришёл не зря.
Мне суждено в том цирке быть –
Тот Рыжий клоун – Я!"
Мореходы
Идут сквозь шквалистый прибой,
Где путь тернист и труден,
Соединённые судьбой,
Герои наших буден...
Им море бурный вызов шлёт –
Нет шансов видеть берег,
Но сильный духом мореход
Пыл укротить намерен...
Сквозь гром бушующих преград
Навстречу силе ветра
Ночная мгла, кромешный ад
С небес сползает в недра.
Рассержен бурей океан,
Шторм мечет пену в небо.
И судно храбрый капитан
Ведёт сквозь бурю слепо.
Его команда по местам
Несёт исправно службу,
Скрепляя верой во Христа.
Залог надёжной дружбы!
Корабль един с морской «братвой»,
Всем чужды страхи бури.
Идут на шторм, в неравный бой,
Не слыша песен фурий...
Бушует шторм под шквалом гроз,
Что рассекают небо,
Корабль как будто бы прирос
К волнам на верхнем гребне.
Пощёчины приняв о борт,
Корабль разрежет волны,
Когда вдруг слившийся в аккорд,
Шторм потеряет формы.
Стихия моря велика,
Корабль – песчинка суши.
Надежда светом маяка
Сквозь мглу спасает души.
Команду ждёт родной очаг
И дом в далёкой бухте.
Покой людской забыт в ночах,
Но пусть маяк не тухнет...
Ты победитель всех морей,
Истерзан злобным штормом.
Чем дальше берег, тем больней -
В дали ты бредишь домом...
Бальзам на душу – берег твой,
Земли родные дали.
Ты возвращаешься домой,
Тебя там долго ждали!...
Пьяные стихи
Так не остынет рифма чувств
Под куполами неба сини.
Забродит винный сок безумств.
Как тесен мир в гончарной глине.
У не уснувшего вина
Амбиций хватит на столетья.
Насытив терпкостью до дна,
Плод времени даёт соцветья...
Стихия мудростью пьяна,
Своей несносностью дурмана.
Как девушка, она стройна,
И манит нежностью в нирвану.
Пишу я пьяные стихи –
Ко мне они пришли из шума,
От мыслей пагубно глухих,
Что не дают быть трезвым, умным.
От этой мудрости стихов
Свет ясный в голову приходит.
Журчанье рифм пьянящих слов
Вином на белый лист нисходит...
Гитара – соратник поэта
Создам я свой гимн из мажора –
Симфонию чувств для дуэта.
От взмаха руки дирижёра
Гитара – соратник поэта!
Из нот монотонности буден
Я вырвусь в слиянье аккордов.
Есть выход на свет, но он труден,
Осталось зажечь «шнур бикфордов».
Гитарный разрыв спаян в струны,
Он грохотом вторит литаврам.
Оркестру не скрыть от фортуны
Свой пафос, стремящийся к лаврам!
Я музыку-праздник слагаю
На струнах гитарного грифа.
Играю я – словно летаю,
А муза разрушила рифы.
Гитаре сыграть без оркестра
Доверю поэму по праву.
Последний был взмах от маэстро!
Зал встал, аплодировал. «Браво»!
За гриф обниму я гитару,
Её напряжённые струны.
Исполнили с ней мы на пару
Шедевр, что из снов ночи лунной...
Гитара со мною в походе –
Друг близкий в душевном дуэте.
Аккорды её на заходе,
Как магия звёздного света.
Мне в радость идти вместе с песней,
Сомненья изгнать направленьем.
Мелодия с рифмой чудесней
Под звуки гитары творенья!
Лесной пень
Был долгим сон для пня зимой...
Под Новый год к себе домой
Лесник детишкам ель спилил,
Лишив её всех важных сил.
Пенёк, оставленный в лесу,
Сквозь холод, выпустив слезу,
Застыл, заснеженный, в земле,
Лес плач его скрывал во мгле...
Так, не опомнившись зимой,
Пень по весне стал сам не свой...
Болели все его бока,
Стал превращаться в старика...
И вроде день под солнцем чист –
К теплу из почки лезет лист,
И в корни сок даёт земля.
Что ампутация для пня?
Сначала он поник душой,
Отверженный. И вдруг весной
Вокруг корней забрезжил свет,
Пробился от фиалок цвет.
Потом другой росток лесной
Под прошлогоднею травой,
Расправив мощь своих корней,
От пня дал рост для ста ветвей!
Настал тот час в тот самый день,
Лишённый жизни дряхлый пень,
Из ничего воскрес весной,
В ростках он стал совсем иной.
Зацвёл весь в солнечный денёк,
И вроде век его истёк...
Когда-то бурная в ветвях
Жизнь протекала второпях...
Мечтой был синий небосвод.
Стоять нет повода. Вперёд!
Хоть стал ты пнём, дай радость тем,
В ком сила есть для перемен.
Тепло лучей разбудит пни,
Весною зацветут они.
Побеги важно нам сберечь,
От топора не дать им лечь...
Боль расстояний в нашем прошлом стихла...
Боль расстояний в нашем прошлом стихла,
От расставаний душу рана жмёт.
Забыл тебя и в сердце вроде тихо.
Из прошлого никто уже не ждёт...
Не ждёт корабль твой старый у причала,
И я покинуть поспешил залив.
Мне не забыть любви моей начало,
Душа, как прежде, стонет и болит.
Болит в затёртых наших серых буднях,
Где ночь грустит пустынно до зари.
С утра ты солнцем светишь до полудня,
Останься, в голове моей замри!
Замри, когда такой я одинокий,
И образ твой теряется в ночи.
Печальный взгляд твой томный и нестрогий.
В ответ пытаешься сказать... Молчи!
Молчи о том, что просто не успели
С тобой рассветы пополам делить,
Как души наши от тоски немели,
Телам внушая о любви забыть.
Забыть, пойми, всегда с тобой успеем,
Ещё мы живы, есть любовь в сердцах.
От наших чувств мы снова молодеем,
Пусть это счастье длится без конца.
Твоё письмо
Ты пишешь мне своё письмо,
Волненьем трепетным оно
Пропитано….
Из искр желанных наших встреч
Могли все чувства мы сберечь,
Давным-давно…
Желанье встретиться нам вновь,
Вернув ту, прежнюю любовь –
Письмом пришло…
Воспоминанье – тёплый свет
От солнца зайчиком в ответ,
Огнём зажгло…
С твоим загадочным письмом,
(Латынь мелькает: точка-ком)-
Язык родной...
Забыты русские слова,
От мыслей кругом голова,
Я вновь с тобой...
Живём мы в разных городах,
Далёки страны в поясах -
Близки здесь мы.
Свой образ мыслей между строк
Вязать пытаюсь, как пророк,
Узор каймы…
Наш путь с тобой из мира грёз
Усыпан лепестками роз,
Небесно чист…
В ответ тебе пишу письмо,
Из лёгких рифм любви оно –
Наполнен лист…
Пьянеют мысли и слова,
Касаясь в строках, лишь едва,
Дуэтом чувств…
Вкус поцелуя губ твоих,
Таких желанных и родных -
Любимых уст…
И ты не та, и я не тот...
И ты не та, и я не тот...
И наша жизнь, как сон, идёт
Минорными шагами нот,
С мажором в паузах судьбы,
В мгновеньях тех - проснуться бы...
И ты не та, и я не тот...
А, может, всё наоборот –
Попали мы в водоворот
Любвеобильного романа,
Болит душа, и в сердце рана...
И ты не та, и я не тот...
Зачем же биться нам о лёд?
Когда известно наперёд,
Что две судьбы, блуждая рядом,
Вдруг зацепились страстным взглядом...
И ты не та, и я не тот...
Надежда в нас с тобой живёт.
Когда случайный поворот
Изменит нас, и мы поймём,
Что где-то рядом мы живём...
– А ТЫ ВСЁ ТА, И Я ВСЁ ТОТ...
Мир знает нас, который год...