Выбрала бога себе золочёного, теперь терпи,
После молитвы сусальное полоскай бельё.
Ибо молитва - она повернее иных терапий,
Ибо оно не спасёт, спасай сама божество своё.
Лучшее место в доме - тёплый пол, сень сосны,
Или рождественской ели. Такой нынче день,
Точней уже ночь, когда самые вещные сны,
Словно паломники в Вифлеем, сходят под эту сень.
Дымка в снежной степи, пересветы, запахи сер,
Подпалины, в украшениях пальмы, прочие деревца,
Мишура, детвора из яслей во дворах, вдоль пещер -
Дикий скот и домашний: вол, мул, с ними овца,
Душки-пастушки и их женихи пастухи, дары,
Волхвы крест на крест из хлева в пещеру, и наоборот в хлев,
Хлеб-соль, снова дары, в каждом хлеву пиры,
Вертепы, на вертеле куры, и девы, и девы, и множество дев.
Спит божество на рождество, и вера твоя с ним
Спит. Прислушаешься к колоколам: ни динь, ни дон.
В рамке, словно икона, только не мироточит, - снимок,
И некуда больше деваться взгляду, кроме как за окном,
В небе гадать на звезду, покровительницу богов,
Что из глубин миров вдруг выронит ломкий свет,
Нехотя будто, но всё же опять - указывая на него,
Или погаснет, давая понять, что бога совсем нет.