Тает, растекается, мурлычет
то, к чему боялась прикасаться,
то, чего боялась по привычке,
слушая дыхание абзацев.
Снег на неухоженных дорогах,
на неприголубленных деревьях -
добавляюсь в кашу и немного
во своей текучести я верю,
будто некрологи и гвоздики
для совсем других, совсем не наших.
Тает и становится безликим
северный котел поганой каши -
щедрый, круглолицый и глубокий,
ласковый и теплый для бессмертных.
Всё еще жива - спасибо Богу,
только разлетелася по ветру.