В будке серой, покосившейся с годами,
жил доверчивый незлобный старый пёс
с небывало добрыми глазами,
с желтовато-рыжими ушами,
с чёрными упругими усами,
дом стерёг и в слякоть, и в мороз.
В будке старой доски сильно обветшали,
а в прощелинах был виден дальний плёс,
даже небо с золотыми облаками
и ольховник за покосными лугами,
и крыжовник за соседскими садами,
даже верба, мокрая от слёз.
Пёс смотрел, смотрел, смотрел меж досок
в щёлку до-о-о-о-лго, и забавно сморщив нос,
вспоминал отчётливей с годами:
города с шуршащими кустами
и вокзал вечерний с воробьями,
и за утренним ольховником утёс.
Ворошил он, как листву, собачью память,
словно в родину, в неё всем сердцем врос:
в лопухи с колючими репьями,
и в ботву, лежащую рядками,
в пыльный двор с большими муравьями,
даже в вербу, мокрую от слёз.