Мне бабушка однажды рассказала
Про детство фронтовое, в оккупации.
И мне так сложно было осознать,
Что делать-то в похожей ситуации?!
Их четверо детей у мамы с папой,
Три девочки и маленький мальчишка.
И вдруг война. Реальная война.
Не в телевизоре. Не в радио. Не в книжке...
Мой прадед - русский он Иван.
Обычный муж и папа многодетный,
Попал с семьёй своей большой в капкан.
Капкан кровавый. Давящий. Конкретный.
Глаза детей о многом говорят,
Они же до последнего надеются.
На фронт ушёл Василий, младший брат.
И ты свой долг исполнишь, разумеется.
Глаза детишек мокнут и блестят,
Но не от счастья, радостно, слезятся.
Отец идёт на фронт - они простят.
Простят. И на всегда простятся...
Как много я о прадедах не знал,
И зря я не искал корней у рода.
И лишь сейчас всю важность осознал,
Прочтя страницы Памяти Народа.
Теперь передо мною весь их путь,
От хат до братского захоронения.
Помогут мне искать по жизни суть
И принимать дальнейшие решения.
За мною встал стеной их тяжкий крест.
И я опёрся там, и не колеблюсь боле.
Посмертно объявив войне протест
Семье и детям подарили волю.
Представить только, каждый божий день,
Брать автомат, гранаты и в атаку.
Для фрица пьяного твой лик - пустая тень.
На вилы тебя грудью, как собаку.
До глубины души тревожностью пронзает,
Что к безопасности беспечно относились.
Пустили к сердцу нож, и в пот бросает.
Да кровью поливали со всей силы.
Но в памяти народа та кровища
Рубец оставила. И дан себе зарок.
Мы помним всё, и штурмы Езерища,
И линию Погостие-Жарок...
Ни кто и ничего не позабыто.
Такое наше искреннее мнение.
Большой ценою наша жизнь добыта.
Об этом должны помнить поколения.
Как фронт с деревней сблизился, Иван,
С эвакуацией приехал тарантас.
Кто захотел - уехали туман,
Но по дороге их накрыл фугас.
Твои же не хотели уезжать.
К родимой матери под ноги ринули.
Молили криком их не отдавать.
И в том фугасном кратере не сгинули!
Их мать, моя прабабка Евдокия,
Не отдала же их! Хотя, ведь, точно знала,
Что гибнут дети матерей России
От голода и холода металла.
Но Мать своих детей не отпустила.
И в ту невыносимую годину
Любовью материнскою укрыла,
В платке скрывая слёзы и седины.
Любви безмерной судьбоносный фон
Пророс ростками вверх, сквозь поколения!
Любовь к семье до гробовых времён,
Вот прадеда с прабабушкой решение.
Мне бабушка однажды рассказала
Что детства у неё совсем и не было...
И хоть погиб отец, а всё же, рядом с Мамою,
Четыре карапуза бегало.