Мы шли Большой Манежной. Вечерело.
Снег густо сыпал, мутно серебрясь
В зажжённых фонарях, и то и дело
Ты смахивала с губ его, смеясь.
Во мгле белели старые берёзы,
Сугробы, окна в блеске янтаря,
Но вот над ними, в пелене мороза,
Поплыли купола монастыря.
И вновь покоем, вечною отрадой
Повеяло, как словом всеблагим,
От снежных елей, храма над оградой,
Надгробий в светляках лампад за ним.
И не забыть мне подлинной, врождённой
Той женской простоты и красоты,
Когда, перекрестив меня, смущённо, -
Храни тебя Господь, - шепнула ты.