День, когда наш отец возвратился с войны, остался в моей памяти светлым, ярким, счастливым воспоминанием.
Был конец августа 1945 года. В тот день мама, как всегда батрачила, чтобы прокормить нас - четверых детей, а нам с утра привезли по разнарядке уголь. Шурка (десяти лет) и Колька (восьми лет) носили его ведрами в сарай, а я с братом Валиком (шести лет) подбирали мелкие кусочки, что оставались в сухой траве.
Во второй половине дня мы уже были на поляне возле разбитого в войну подворья Шубиных. Там уже собрались дети из близлежащих домов, которые тоже освободились от обязанностей по дому. Одни принялись играть в прятки, а кто постарше – в карты на пуговицы. Мне не было и четырех лет и меня в игры не брали. Я собирала в заросшем разбитом подворье Шубиных сухие колючки репейника и мастерила из них диванчик для куклы. Это лето было такое жаркое, что грунтовая дорога по нашей улице по щиколотки была покрыта пылью. Это колеса от машин и повозок перетерли землю.
Вдруг кто-то из ребят крикнул:
- Хлопцы! Атас! К нам направляется боец с винтовкой!
Все мигом рассыпались кто куда: одни побежали к речке, кто-то залез на тополь, кто-то запрятался в кустарник из акации. Я тоже испугалась и побежала по пыльной дороге, а человек с винтовкой бросился за мной. Когда он меня догнал, то поднял высоко, обнял и прижал к себе и тихонько промолвил:
- Доченька! Чего ты испугалась? Я же твой папа! Не плачь! – но я продолжала реветь не своим голосом.
Братья, увидев эту картину, стали потихоньку приближаться к нам. Они догадались, что отец пришел с войны. Отец опустил меня на землю и, пригнувшись, раскрыл свои объятья им. Братики бросились к нему, а он обняв всех нас, целовал наши головы.
- Пойдемте скорей домой. Мама дома?
- Мама Яреськам помогает выбирать картофель в поле. Будет дома поздно вечером.
- В первую очередь мы пойдем на речку и покупаемся. Смотрите, какие вы все чумазые, да и я весь покрыт пылью и потом, - сказал, улыбаясь, отец.
Широко открытыми глазами я смотрела на этого высокого, красивого и ласкового военного. Я никогда не видела своего папу и даже не представляла его себе.
Взяв меня на руки, а Валика за руку, отец направился к нашему дому. Колька и Шурик шли впереди.
За плечами папы была не только винтовка, но еще висел огромный вещевой мешок. Придя в дом, он достал из него мочалку, полотенце и такое душистое мыло, что в комнате долго стоял этот приятный запах. Еще братья захватили с собой рядно с полотенцем и мы сразу же отправились на речку, которая находилась недалеко. Берег её оброс камышами и место для купания было возле разбитого моста. Вместо него торчали сваи.
Когда пришли к речке, братья тут же попрыгали в воду, предварительно раздевшись до гола. Отец, оставшись в кальсонах, раздел меня и понес в воду. Намылил мою головку пахучим розовым мылом. Такого мыла у нас никогда не было. Потом, ополоснув мои волосы, намыленной мочалкой стал меня мыть, приговаривая:
- Доченька моя красивая, белочка моя пушистая, радость наша ненаглядная.
Такие слова никто, никогда мне не говорил. От удовольствия глазки мои закрывались. Папа, искупав меня, завернул в полотенце и усадив на рядно, сказал:
- Верочка! Ты не вставай, а сиди и смотри, как мы будем нырять и плавать, - потом позвал братьев:
- Дети! Кто из вас умеет нырять и плавать?
- Все! – тут же ответили они.
- Становитесь в одну линию и по моей команде ныряем. А ты, доченька, замечай кто первым вынырнет.
Когда они нырнули, я со страхом смотрела на речку, боялась чтоб не утонули.
Первым вынырнул отец и внимательно смотрел на воду, вторым показался из воды Валик, а Колька и Шурик вынырнули почти с противоположного берега. Они очень хорошо плавали. Отец тут же подплыл к ним и предложил:
- Посмотрим, кто быстрее окажется на том берегу, возле Верочки.
Приплыв, отец и ребят хорошо помыл мочалкой и душистым мылом. Волосы ребятам не пришлось сушить, потому что головы были бритые на лысо, да и в отца голова была почти бритая.
Возвращаясь с речки, возле нашего дома увидели толпу соседей с детьми. Они кинулись обнимать моего папу. Все радовались и тут же обливались слезами, зная, что их мужья уже никогда не возвратятся домой. Со всеми соседскими ребятами отец здоровался за руку, как со взрослыми.
Зайдя в дом, отец принялся доставать из вещевого мешка мясные и рыбные консервы, хлеб, сгущенное молоко и печенье, которое он называл «галетами».
- Только дождемся маму и сразу будем ужинать, праздновать мое возвращение.
Только это сказал, как тут же в комнату вбежала, запыхавшись, мама. Ей по дороге сообщили о возвращении мужа.
Отец кинулся к ней и она повисла на его руках. Бережно подняв маму на руки, усадил рядом с собой на скамью и приказал принести воды. Придя в себя, она только и могла сказать:
- Жив! Я знала, что жив!
Отец, прижав её к себе, пуская слезу, целовал её руки, лицо, голову, и мы вместе с ними плакали от радости.
В первую очередь отец отрезал нам по два ломтя хлеба. На один ломоть положил мясной тушенки, а второй покрыл сгущенным молоком и еще дал нам по галете. До сих пор помню этот незабываемый аромат тушенки и сгущенного молока!
Потом пришли к нам соседи. Кто принёс вареную картошку, кто малосольные огурчики и свежие овощи, кто - сало, а баба Дядюнка- литру самогона. Отец вынес на улицу стол и скамейки, да и соседи вынесли два стола со стульями и начался праздник по случаю возвращения отца, единственного мужчины, дошедшего до Берлина и оставшегося живым и здоровым.
С этого дня наш отец стал отцом для всех соседских ребят. Он воспитывал всех, как собственных детей. И даже наказывал так же, если они проказничали или курили. Их матери были только благодарны ему.
В августе 1946 года у нас родился братик Толик. Мы жили в бедности, но очень дружно. У каждого из нас были свои обязанности по дому, но мы их неукоснительно выполняли. Конечно, нам завидовали все дети, отцы которых не пришли с войны, и всей душой тянулись к нашему отцу. В свободное время он с ними ходил на рыбалку, в лес по грибы и ягоды. Вместе с ребятами мастерил тачки с одним колесом для заготовки в лесу сосновых шишек на зиму, мастерил ходули и проводил соревнования по ним среди мальчишек. Зимой вместе с мальчишками в огороде лепили из снега ограждения и заливали водой внутреннее пространство. Получался каток.
Через всю жизнь пронесли соседские ребята свою любовь к нашему «батьке», как они его называли. А в моей памяти запомнился на всю жизнь этот жаркий августовский день – день возвращения отца с войны.