Вот отступают лета батальоны,
Повсюду безысходность и тоска,
И тут же, в опустевшие районы,
Вторгаются осенние войска –
Армады туч парят как «цеппелины»,
Расстреливая с воздуха равнины
Косым дождем и ветер напролом
Летит и рубит свищущим клинком,
И павших листьев яркие мундиры,
Усеяли поля жестоких битв,
Никто над ними не творит молитв,
И не бряцает поминальной лирой,
Лишь небеса, глядя на павший строй,
Сочатся бесконечною водой.
Так где ж она, прощальная краса,
Уж столько раз воспетого сезона?
Когда еще так серы небеса
И беспросветнее солдатского погона?
Но отчего-то грязь, дожди, ветра.
Служили долго пищей для пера,
В поэтах эту странность ведь опричь,
Психиатрии кроме, не постичь.
Конечно, призрак грустной красоты
Есть в небесах, готовых прослезиться,
И там, где золотою черепицей,
Вокруг берез опавшие листы…
Но стоит ли на жухлый их настил,
Лить столько поэтических чернил?
Ведь как в опавший лист не влюблены
Поэзии октавы и хореи,
Все ж он не золотой запас страны,
А желтый хлам осенней себореи.
И значит, братья, нам и нужды нет,
Сей заурядный воспевать предмет.
И не достойное занятие к тому же –
Поэтам черпать из осенней лужи,
Невнятный миру, вдохновенный бред,
И воспевать усердно непогоду,
Нахально втиснув в жалкую природу,
Прелестной девы стройный силуэт,
Где наша поэтическая блажь,
Размоет ей дождями макияж.