Всем читающим – доброго времени жизни! Сперва, если позволите, об общем впечатлении о подборке. Знаете, если враз принять 12 текстов подобной направленности, то недолго и в депрессию впасть. Меня на краю удержала только огромная плитка чёрного шоколада. Поскольку мне не известно, какой конкурс я оцениваю, то могу смело сказать, что не знаю, чем обусловлен выбор именно таких стихов – возможно, конкурсный формат подразумевает некую определённую тематику. На том и сойдёмся, пожалуй.
Вот мой шорт.
1 место – № 12
Блажен
Блажен, кто верит в массовку миссий
и новый уровень - «аз воздам»,
от своры мыслей бескомпромиссен,
слывёт безбожником твой Адам.
Божки от власти ему покажут
святое место в игре на жизнь,
наварят куш на солдатской каше,
а ты на юшке из слёз ершись.
Расстелен алый килим над шаром,
шаланды мечут кефаль на кон.
Укрыт снегами Килиманджаро
небритый ёжик. Куда, фалькон?!
Ты мог уехать, мой сивогривый,
в Европу, в Штаты, да хоть в Мали,
но как бежать, если вся в разрывах
больная кожа родной земли?
Реву постыдно, реву по-бабски
и прижимаюсь к седой щеке.
Мне жизни нет без твоих побасок
при каждом вечном временщике.
Но атеистов в бою не густо,
из кровоточащих облаков
свинцовый ливень приводит в чувство
орбиты чьих-то пустых белков.
Слепые бельма разбитых окон,
фонтанка крови по сапогам,
и ты, который не верил в Бога,
готов молиться любым богам.
«Да, были люди… Вот в наше время», -
слетает мантра с усталых уст,
а трубадуры гарцуют в Бремен
в поход за славой кончитты вурст.
Вскрывает ножиком перочинным
твою подкорку больная мысль,
а может в том, чтобы стать мужчиной
на поле боя, есть высший смысл?
А может, это такая кара
за сбои в памяти, за корысть,
в налитых кровью глазах и харях –
цена свободы? И нечем крыть…
Блажен, кто верит в массовку миссий
и новый уровень - «аз воздам»,
Адам не то, чтоб бескомпромиссен,
но безразличен к мужским задам.
Интересный текст, многоплановый. Одни смыслы проявляются только при максимальном приближении и особой настройке внутреннего фокуса, а другие, напротив, при отдалении и отстранении. И, продляя оптическую аналогию, – это стихотворение напоминает мне один волшебный предмет, без которого не обошлось, пожалуй, ни одно детство родившихся в 70-80-х годах 20 века – калейдоскоп. Смотрите сами: узнаваемые образы и состояния, чуть поверни тубу, превращаются в новый узор, и нужно пристально вглядываться, искать аналогии – узнавать. Удивляет, фиксирует внимание, не для поверхностного чтения – хорошо. Также к достоинствам стихотворения отнесу удачно подобранный ритм. Он сходу задаёт читателю темп, с первых строк настраивает на динамичное движение – что логично, остановкам не место в нашем освободительном походе. Кстати, здесь у меня как у читателя возникает закономерный вопрос – против чего, собственно, воюем? Общий тон стихотворения настраивает меня на серьёзную тему: в пределах текста отчётливо пахнет войной – очередной, грязной, очевидно не последней. «Где твоё место в ней, человек и мужчина? И нужна ли она тебе?» – как слышится мне, спрашивает автор. Женский вопрос, разумный. Вразумляющий, я бы даже сказала. И вот на фоне всего этого судьбоопределяющего выбора – нате вам здрасте, в финале мужские зады, к которым якобы равнодушен Адам (почему якобы? Так у библейского Адама выбора, собственно, и не было, так что его истинные приоритеты нам неизвестны). Что сказать по финалу? Точка смачная, эпатажная. Но накал сбивает. Я интуитивно понимаю, что хотел сказать автор. Однако логика, вопросительно выгнув бровь, иронизирует: «Это мы что ж, против геев воюем?».
Несмотря на финал, о котором я высказалась достаточно резко, этот текст, тем не менее, является моим фаворитом. В нём есть потенциал, динамика – и у меня есть надежда, что мир стихотворения найдёт выход из рамок опостылевших смыслов «нового» бытия.
2 место – № 11
Проще
Что, казалось бы, может быть проще –
существуй, наслаждайся, живи.
Выйди вечером в ближнюю рощу
и мгновения правды лови,
от которой в последние годы
за дверьми и замками отвык.
Убедись, что пока у природы
звукофайлом не вырван язык.
Проследи не на глади кристалла,
а на зеркале сонной воды,
как пролётная стая пыталась
склюнуть зёрнышко первой звезды.
Пусть напомнит стремнина речная
суматошного времени ход,
не грусти, что вода утекает –
слава Богу, что просто течёт.
Не ищи аналогий с могилой
в каждой встреченной ямке крота,
тронь ладонью – земля не остыла,
значит, будет грибница густа,
и до первого инея смогут
прорывать толщу листьев грибы…
Не проси у Всевышнего много,
коль дозволено главное – быть.
И, казалось бы, что ещё проще,
если мысли от скверны чисты?
Только сердце по-прежнему ропщет
от такой неземной простоты.
В этом тексте нет ярких образных находок, автор не демонстрирует нам мастерское жонглирование всем доступным ему инструментарием, не лезет в философские дебри в поисках новых смыслов. Всё просто. Да, всё действительно просто. Жизнь банальна по сути своей. Настоящей и живой её делает особый взгляд – осмысленный. Когда приходит осмысление – а пути его зачастую болезненны и непросты – мы меняем детский эгоцентричный вопрос «за что мне всё это?» на мудрое «для чего?».
«…не грусти, что вода утекает –
слава Богу, что просто течёт…».
Хорошо сказано, негромко.
Но финал – финал открыт. Ещё возможен бунт и новые вопросы. И это хорошо. Потому что жизнь развивается по спирали.
3 место – № 6
Вечерняя стража
I
Князь пирует, и в тереме стены гудят.
День – к закату, но – буйно в хоромах, –
Щедро ломится стол, а где пьют да едят,
Там и слабый в коленках – не промах.
Сладко теплится мясо, хрустит каравай,
Крепок мёд и заморское зелье. –
Веселись, нищета! – знай себе, наливай,
Оставляя глоток на похмелье...
И мутнеет холодный огонь заварух,
Унимаясь во взгляде кагана,
И мелькают дворовые девки вокруг,
Точно стрелы из вражьего стана.
И – под занавес – князь не вникает в сыр-бор:
Старый бог эту землю не бросил,
Поделом и варяги ушли за бугор –
На ладьях, да без вёсел...
II
Балагурит немного обмякшая рать,
Заглушая рожки скоморохов,
И народ, собираясь под окнами, рад
Поторчать у высоких порогов. –
По-над капищем, где распускается сад,
Прикорнув за смолистой оградкой,
Деревянный Перун свой рассохшийся зад
Вдругорядь потирает украдкой.
Свежей кровью испачканы губы, и сам
Весь обрызган, но, видимо, мало
Старику, потому как текло по усам,
Только в рот ничего не попало...
Кое-как оплывает закат в вышине,
Поменялась вечерняя стража, –
И размеренно стонет колода во сне –
Одиноко и страшно...
В целом вполне удачное стихотворение, но у меня создалось впечатление, что это скорее часть какого-то цикла, нежели полноценное произведение. Мне не хватило внутренней истории.
4 место – № 1
Арахнофобия
у кого-то в голове тараканы.
у меня - пауки,
разнокалиберные:
маааленькие
и великаны,
разномастные.
когда вокруг тьма-таракань,
и внутри - ни зги,
мои пауки
лапками барабанят:
из черепной коробки
азбуку Морзе стучат.
я поднимаю на небо взгляд.
там желтопузый мизгирь
выгуливает паучат.
их ледяные глаза горят -
смотрят внутрь меня
и
многоголосо, красноречиво
молчат.
*
не успеешь моргнуть -
в красных пятнах восток.
каракурт
жалит меня в висок.
просыпаюсь.
из окна лучелапое,
косматое
чудище
лезет в глаза,
коготками цепляет зрачки,
а, кажется - сердце.
заставляю себя:
чу! дыши! -
в объятьях нечёсаных
не согреться.
О, Арахна, святится имя...
больно жить в царствии твоём -
поцелуй в темя
и отпусти мя -
не могу дышать в оном.
благословляет:
обрящешь.
*
ноябрь.
рождаюсь.
под знаком
скорпиона.
«Страшное, но симпатичное». Определённо, что-то здесь есть. При условии, что вы при виде паучка не ударяетесь в паническое бегство. Нужно бы нырнуть поглубже во внутреннюю темноту, скрутиться в комок, затаиться – и ждаать. Вероятно, то, что появится из тьмы, знает ответы на многие вопросы. Но я сейчас не настроена, простите мне, автор. Разумеется, данная оценка сугубо субъективна – но ведь и текст максимально эгоцентричен.
Теперь немного пройдёмся по заусенцам. Я допускаю, что в авторской обработке «тьма-таракань» это такая особенная темнотища, кишащая неуловимыми мыслями-паразитами. Но в разговорной речи слово «тьмутаракань» используется, зачастую с пренебрежительным оттенком, в значении «отдалённое, заброшенное место». Это город такой был когда-то на Таманском полуострове – в те времена, понятно, с трудом достижимый. Позволю себе также замечание по графическому оформлению: если уж пользуемся знаками препинания, то было бы неплохо и заглавным буквам обнаружиться на своих местах. Тексты изрядно проигрывают от такой небрежности.
5 место – № 4
Представь себе...
Представь себе: есть ты, есть темнота
и больше нет на свете ни черта,
ну, разве дождь (такая вот картина!),
представил? он противно моросит,
ты бестолково топчешься в грязи
и злишься на промокшего кретина,
попавшего в дурацкий переплёт;
куда идти - назад или вперёд?
и где перёд - сам чёрт не разберёт...
тут до тебя доходит постепенно,
что всё исчезло - абсолютно всё,
никто не пожалеет, не спасёт
и ты совсем один в пустой вселенной -
забытый, перепуганный малыш;
ты возмущён, ты плачешь, ты кричишь,
ты обещаешь, каешься и молишь
вернуть/вернуться... только ты не в школе,
и дело не в прогулянном уроке
и не в побритом наголо коте...
вдруг где-то (непонятно даже где)
рождаются не звуки - их намёки,
ты замираешь, слушаешь и ждёшь...
и миражом в дали слепой и страшной,
сквозь темноту, отчаянье и дождь
всплывает контур колокольной башни...
Ты слёзы вытираешь и идёшь.
Ну, вот и славно. Обретение ориентира состоялось. А что именно им станет – личный выбор каждого.
Всё, что предшествовало финалу, могло быть, пожалуй, на треть меньше, и текст от этого не проиграл бы.
Лёгкое раздражение вызвала графическая подача. Необходимость в таком длинном предложении действительно была? У меня в ворде весь текст подчёркнут зелёной волной, очень неудобно вчитываться. Уважаемые авторы, уделяйте, пожалуйста, внимание минимальной обработке своих текстов, это тоже часть стихотворения.
6 место – № 8
Убей дракона!
El sue;o de la raz;n produce monstruos («Сон разума рождает чудовищ») — испанская поговорка.
Тьма не сдаётся и утро раннее
тоже считает своим уловом,
неумолимое подсознание
смотрит драконом многоголовым.
Выползли страхи на обозрение,
перемешали картины быта.
Бьётся дракон с беззащитным временем -
время повержено и убито.
Сильный, жестокий, всепобеждающий,
ночью ему пьедестал доверен.
Гимн сочиняет (а песня та ещё...),
пламенем дышит и жрёт царевен,
пляшет настойчивый дикий танец и
в пляске неистовой скалит рожи.
Что от царевны к утру останется?
Или драконихой станет тоже?
----------
Свет, заблудившийся в дебрях каменных,
всё же пробился в проём оконный,
зайчики скачут - лови руками их,
тьма отступила - убей дракона!
Экспрессивный пересказ давно открытых истин. Простите, если задела. Охотно допускаю, что для автора это стихотворение имеет некий психотерапевтический смысл, но я как читатель ничего не приобрела и не ощутила. Текст очень и очень автаркичен.
Что-то мне подсказывает, что автору удаются и более открытые и «отзывчивые» стихи. Во всяком случае, энергетика, направленная вовне, даже здесь, в царстве личных теней, хорошо ощутима.
7 место – № 9
Шоушенк навсегда
Медленно тонешь в кромешном провале сна,
под заклинанье "мгновенным был этот взрыв"
Как бы сложилось – теперь не дано узнать.
Жизнь невозможно вернуть, хоть молись навзрыд.
Стены сжимают реальность, ведя за грань,
Рёбра обломков прошили твою кровать,
Всхлипы невольные спазмами жгут гортань,
С хрипом толкается в бронхи огнём о-два.
И за решётками рёбер страдать душе,
Больше не видеть ответа в родных глазах.
Эта тюрьма пострашнее, чем Шоушенк,
Жаль, из неё невозможно сбежать назад.
Память Орфеем согласна сойти в Аид,
Но Эвридику не сможет вернуть Харон,
Порваны струны кифары, певец молчит –
Боль одиночества хмуро сулят таро.
С неимоверным усилием новый вдох.
«Время залечит» – циничный ярлык и ложь.
Горе уходит во тьму, остаётся «пох» -
Только во сне ты чудес безрассудно ждёшь
Нет «до» и «после», не делит двоих Синай,
Можно глаза открывать, не боясь взлететь.
Болью наутро стряхнёт паутину сна -
Крепко зашьёшь за спиной рукава мечте…
Признаться, всякий раз затрудняюсь комментировать подобные стихи. Если это из жизни ЛГ – удивляюсь безрассудности авторов, примеряющих такое. Полагаю, что пишущим в «страдательном» ключе без серьёзных поводов просто не хватает в жизни драйва. Это ещё детство, это пройдёт. Если же были реальные причины – не понимаю, что побуждает выносить пережитое на конкурсы, под прицельные взгляды чужих и зачастую праздных людей.
8 место – № 7
В заброшенном парке
Старый автобус в осеннем заброшенном парке.
Спущены шины, закрашены двери и окна.
Кружатся листья, к зиме обращаясь в огарки.
Крутятся люди, деревья чернеют и мокнут.
Ночь неподвластна ни снам, ни угрозам, ни карам,
Только года, словно крысы, без спросу пролазят.
Небо зовёт, но по жизни он не был Икаром.
И не Икарус он даже, а доблестный ПАЗик.
Был он когда-то и складом, и лавкой, и тиром,
Век свой оставив дорогам, звеня медяками.
Людям извечно, покинув дома и квартиры,
Не ходоками быть хочется, а ездоками.
Людям привычней катить по маршрутам знакомым
И поклоняться портретам, в окладе, с окладом,
Верить в уклад и другие святые оковы
И обитать между лавкой, стрельбою и складом.
Что же ты, ночь, не подашь ни сигнала, ни вида,
Что этот мрак не разбавить ни сном, ни шансоном?
Это места для детей, стариков, инвалидов.
Я подхожу по любому из этих фасонов.
Я захожу за черту через задние двери –
Старый маршрут по волнам ностальгической дури.
Каждый находит по мере, по воле, по вере.
Я нахожу, что трясёт, завывает и дует.
Я обхожу все вопросы десятой фиестой,
В смысле, дорогой, по ямам, на сдувшихся скатах,
Чтоб, не сходя ни с того и ни с этого места,
Старый автобус катился навстречу закату.
Скрип тормозов неуместен – они отказали.
Ложь и беспутица – с дурью сплелись накануне.
Здравые мысли – с вещами уже на вокзале.
Правды и чести не видно – они утонули.
Пир благодати, стучат, и грохочут парады.
Мысли ровней, а стихи обратились в куплеты.
Можно спросить (но тебе больше всех, что ли, надо?!) –
Чтобы узнать, парк какого периода это?..
В этом заброшенном парке – где встали, там сели.
Можно взять паузу, ноту, бутылку, подругу.
Есть колесо обозрения и карусели.
Выбор маршрута свободный, но так же по кругу.
Какая-то запредельная степень безнадёги. Всё по кругу. Выхода нет? Не согласна. Было бы желание. Мне захотелось отсюда выйти. Что и делаю, собственно.
9 место – № 3
3. silentium
/*молчание*/
цифры и вещи, старьё и обновы,
дело рукам и ярму -
подвиг зловещий, но, честное слово,
больше тебе ни к чему.
к струнной досаде, в клин дудке пастушьей,
в пику, в дугу, наобум -
в отчей осаде опасных отдушин
твой оглушительный ум.
кожа тугая, заклёп по обводу -
ты на него не стучи!
он убивает в тебе пешехода
и забирает ключи.
сухо и молкло, но шанс перебиться,
всё засолив в огурцы.
много ли толку внутри плащаницы?
лучше живым в мертвецы.
конь и пальто, сладко думаться строем,
вечность в кармане и трут.
кто этот тот, кто пленительно воет
в битых часах поутру?
хо’лмы и даты, шеврон по салопу,
вера уже не вина -
в то, что когда-то сольют и потопы,
и прорастёт тишина.
вот ты и прав - всё случилось, как надо!...
…там же, где сбился режим,
вусмерть отстав, лишь с егорьем в награду
бродит жираф ослепительным чадом
с чадом своим и чужим.
Если честно, не прониклась. Сумбурно, нервно, невнятно. «Шеврон по салопу» озадачил надолго. Салоп – род женской одежды, широкая накидка, достаточно пафосная вещица по тем временам. И шеврон?
Я оценила эрудицию автора и близкое знакомство с творчеством Николая Гумилёва, но само стихотворение меня не впечатлило.
10 место – № 2
Я живу в параллельном мире
Я живу в параллельном мире,
Где мохнатое светит солнце,
Где совсем не бывает штилей,
Где река над землёю вьётся,
Где на камнях растут тюльпаны,
А железо пускает корни,
Утром встанешь однажды рано,
И покормишь из рук дракона.
Этот мир несравненно больше -
Он похожим на ваш не станет.
Я его ощущаю кожей,
Я вливаюсь в его дыханье.
Прорастаю в его секреты,
Наблюдаю его восходы,
Он меня добротою встретил,
Он с почётом меня проводит.
Без забот, день за днём транжирю,
От Земли до небес стартуя.
Я живу в параллельном мире,
А в иных мирах – существую.
Я очень рада за автора, обладающего своим собственным миром, пусть даже и параллельным нашему. Но, возвращаясь к оценке стихотворения, вынуждена сказать, что оно произвело на меня впечатление ученического. На мой взгляд, юношеский максимализм зашкаливает.
11 место – 5
Последняя картина
Уже не хочется поярче мир раскрасить,
трудней держать в артритных пальцах кисть,
все меньше неподдельной алой страсти,
все больше черной скорби и тоски...
Холодный свет и запах скипидара.
Пустой прямоугольный серый холст
вновь обещает и восторг, и кару -
опять тот путь, где много тяжких верст,
где ждет бессонница, отчаянье и вера,
где каждый раз сгорает часть души...
Зовет на персональную галеру
настойчивый мотив: пиши! пиши!
Судьбу художник не о счастье просит -
о том молитва рвется изнутри,
чтоб слабая рука успела бросить
на холст итоговый, финальный штрих.
Влечет магический прямоугольник -
еще один, еще один мазок...
И тянется он, словно алкоголик,
испить последний, гибельный глоток.
Понимаю, что это о муках творчества. Но не трогает, простите. Очень уж пафосно. Я считаю, что любое творение идет через радость и труд. А все, от чего натужно страдается, лучше бы бросить без сожалений. Но это, понятно, частное мнение.
12 место – № 10
Дед Матвей
— На кой он ляд, чтоб мыши, что ли, грызли, —
Кряхтел Матвей, — мне впору на тот свет…
Но все ж купил в райцентре телевизор
И прожил с ним еще двенадцать лет.
Привыкнув к говорливому экрану,
Старик, по комнатам прошкандыбав,
Садился с бабкой Настей на диване
И чай из кружки медленно хлебал.
И доставал печенье да варенье,
Чтоб не уснуть, не дать, мол, слабины.
Не пропускал он ни программы «Время»,
Ни жарких игр на первенство страны.
Бывало, что, знакомого встречая,
Дед вел беседу, опершись на тын,
О том, что происходит на Гавайях,
И как сыграли "Терек" и "Рубин".
Болезнь его любая обегала,
Ведь заболел футболом дед Матвей,
И бабка Настя вовсе не ворчала,
Хотя ей больше нравился хоккей.
Миленько. Местами даже живенько. Но я не поняла, для чего было написано это стихотворение.
© Ирина Валерина,
http://www.stihi.ru/avtor/elligreen