Рецензия на «15 февраля. Я помню...» (Зеленый Шоколад)
Я помню всех: перевязывала их покалеченные тела бинтами... смотрела в глаза молодым парням, которые так хотели простого человеческого счастья. Каждое утро они ждали меня возле перевязочной, зажав в кулаке леденец или карамельную конфетку - в благодарность. Никто не жаловался, все терпели, сжав зубы, когда я срывала с них окровавленные бинты. Иногда только приглушённый стон вырывался, как мне казалось, из самой глубины души.
Я была молоденькой, хрупкой девушкой. Тогда всем инвалидных кресел не хватало и кто на одной ноге - прыжками, кто на руках, а те, кому повезло больше, ковыляли навстречу мне, чтобы просто поздороваться. Когда я уходила домой - они "прилипали" к окнам лбами и провожали меня взглядом.
Дома я, иногда, тихо плакала в подушку, чтобы не слышала мама... но она, как чувствовала, и приходила в такие моменты в мою спальню, присаживалась на краешек кровати, и гладила меня по голове. "Ты никогда не сможешь стать профессионалом, если не научишься убивать в себе жалость и терпеть душевные муки. Делай своё дело спокойно, уверенно, никогда ничего не делай из жалости, а только во благо. На собственном примере (будь жизнерадостной и благодарной) показывай, что нет в этом мире ничего прекраснее, чем сама жизнь с её тихим человеческим счастьем...".
Мне уже перестали снится глаза тех ребят, но я никогда не забуду этих парней...
Вечная слава живым и погибшим, светлая память ушедшим!
А жалость, давно уж, в ошейнике строгом сидит на цепи у меня.
Спасибо Вам!
P.S. Может быть это жестоко, а может быть мне просто не повезло: я никогда не встречала в больничных коридорах счастливых молодых девушек с букетами цветов в руках, но почти каждый день сталкивалась с покрасневшими от слёз глазами матерей. "Доченька, а в какой палате Лиепиньш Янис?". "А Петров Сергей?". Они оба в одной: во второй палате...