Собирала крошки старушка.
А в кармане грош да полушка -
окаянная доля.
Был ненастьем июль прокурен,
у корыта бухтели куры -
шмель в подсолнухе вторил.
Из колдобин большак тягучий
еле выбрался к югу. Туча
каланчу чуть не сшибла,
дождевою водой умыла
слободы полотняной рыло,
луг взъерошила дыбом.
И немел горизонт бескрайний
старой набожницы молчаньем,
и стыдом багровея.
Над комодом сыновний снимок,
а в комоде, с дешёвым мылом,
от снохи бумазея.