Не хватит ключей, чтоб все двери открыть. Мимо каких-то мы просто проходим.
Всеми ветрами натянута в небе небесная нить воздушного змея по кличке Володя.
Во мне слишком много восторга, чтобы сидеть над ним, ещё безжизненным и без крыльев, лежащим, как больной на операционном столе, и приделывать рейку за рейкой. Я ему нарисую глазёнки – и он смотрит теперь на меня. С днём рожденья, малыш! Надо скорее нарисовать ему носик и рот – чуть с улыбкой, а то ему нечем дышать. И веснушки ещё. Так мне мечталось всегда вот об этих веснушках! Я нарисую и буду кричать:
- Посмотрите! Он же теперь видит нас! Видит всех. Непременно.
Папа мне скажет:
- Ты так старалась, будто от каждой веснушки он будет выше летать.
И пока мы стоим и смеёмся, пока треплют меня по щеке: «Сотворила!», сердце, не склеенное из реек, не бьется.
Я-то как рейку приклею – вот счастья и смеху!
- Так ведь? – кричу. – Папа, папа! Ведь так?
Пробую, как полетит змей Володя с балкона, а он падает вниз и так жалко висит на размотанной катушке с белыми нитками и антенне, которая передаёт нам новости и мои мультфильмы. Ветер уходит из несклеенного реечного сердца.
- Я не смогу тебя спасти, Володя. Я никогда ведь не буду врачом. ...Я боюсь крови и смерти... А может быть, сегодня просто мало ветра?