Тетушка Габриэль Доусен была типичным примером тех людей, которые считали, что они всё знают и способны дать дельный совет. Эту тонкую человеческую черту она унаследовала от матери, которая считала, что вникать в чужую жизнь, точнее толкать любопытный нос в чужие души, нет ничего зазорного. Ведь людям нужно помогать. Этот девиз маленькая Габриэль усвоила с молоком матери и свято пронесла сквозь пелену дней.
Всю свою жизнь она прожила в тихом и уютном районе; по утрам выпивала чашку кофе со взбитыми сливками; брала в руки газету и присаживалась на террасе, чтобы лучше слышать и видеть, что происходит у соседей. Неудивительно, что раз февральским утром, когда солнце уже начало теплеть и с крыш потянулись тонкие струйки растаявшего снега, Габриэль Доунсен испытала чувство блаженного восторга. И далеко не весенние потоки заставили ее лицо осветиться улыбкой. Ее соседи, эти наглые Гаррисоны, решили сменить место жительства, и в их дом должна была въехать новая семья. Какое же чувство радости охватило ее от одной только мысли. Ведь Гаррисоны ей порядком надоели, да и были настолько бестактны, что не только не слушали ее советов, но и постоянно возмущались ее присутствием в трудные минуты. А самый старший из Гаррисонов, у которого уже появились седины, смел даже однажды выставить ее из ограды и дать, по его мнению, забавное прозвище «Людознай». Такого оскорблении Доусен стерпеть не смогла, поэтому пришлось бороться с благороднейшим чувством –чувством помочь, когда Гаррисоны брались за старое.
Но новая семья поглощала мысли Габриэль уже неделю. Она даже переступила через свою гордость и пошла попрощаться к этим напыщенным Гаррисонам. Но, как оказалось, зря. Они ничего толком не могли сказать, так что ей пришлось уйти с довольно потрепанными чувствами и поджатыми тонкими губами.
Но вот наступил этот долгожданный день. Скорее, утро, когда габриэль Доунсен, нарядившись в лучшую твидовую юбку, кремовую кофточку, повязав цветной шейный платок и накинув плед на плечи. С чашкой кофе возгрузилась в кресло – свой пункт наблюдения. Предвкушая приезд, как появление чуда. Прошло уже пару часов, как Гаррисоны, загрузив своё барахло, укатили восвояси. А новые жильцы так и не появились, что начало вызывать чувство паники. Оставив чашку кофе, Габриэль прошлась, но кипящая в ней энергия заставила встать на цыпочки и заглянуть за забор к соседям. Может, она просмотрела. Однако, никаких признаков жизни в доме не наблюдалось. Смерив их сад взглядом, выражающим негодование, она ушла к себе смотреть телевизор, что случалось с ней крайне редко. Но собраться с мыслями Доунсен так и не смогла, ведь они были поглощены людьми «Х».
Вечером, когда солнце практически закатилось за горизонт и все шторы поправлены в сотый раз, Габриэль Доунсен решила пройтись на прогулку, может, о чем и узнает. Но только она накинула на себя шляпу, как в дверь постучали. Это вызвало переполох в ее любопытной душе. За столько лет к ней стучался только почтальон. А в столь поздний час?! Она удивленно вскинула брови, так что стала походить на сову, и крикнула для нее незнакомое: «Иду». Даже сам голос показался далеким и незнакомым. Пройдя до дверей, она неуверенно постояла и нерешительно открыла её. На пороге стояла женщина, широко улыбаясь. Габриэль окинула ее опытным взглядом: довольно молода, немного староватым вкусом одежды, но хотя бы не раздета. Это сразу оправдывало девушку в глазах Доусен.
- я – ваша новая соседка, -сердце Доусен забилось чаще, что она даже не заметила, как открыла рот от удивления, - Но я похоже не вовремя, но в столь темное время гулять..
- О, - сумела протянуть Габриэль, всё еще держа гостью на пороге.
- Но я не одна, а со сливовым пирогом, - женщина подняла выше коробку, подтверждая слова, - Я подумала, мы можем выпить одну или другую чашечку чая, - женщину совсем не смущала данная ситуация.
Ей хотелось пройти, а не стоять на пороге.
- Миссис?
- Миссис Найтел. А Вас, как я понимаю, миссис Доунсен, я уже почти познакомилась почти со всеми в округе, очень милые люди, - Найтел щебетала, рассматривая через плечо хозяйки интерьер, что Габриэль ничего не осталось, как впустить гостью, которая продолжала охватывать цепким взглядом.
- зеленые шторы? Лучше бы кремовые, они бы лучше подошли. И эта картина явно не вписывается. Вы же понимаете?
Уже с 3-й чашкой Габриэль Доунсен начала осознавать, что не произнесла ниодного толкового предложения, в отличие от постоянных советов Найтел и последующих: «Вы же понимаете?». В ее душе закралось тихое волнение, переходящее в ужас, что ей придется постоянно слушать новую соседку. Так что от этих переживаний у нее затряслись губы, а от чувства полного блаженства осталась пустота.
Уже закрывая дверь, Габриэль Доунсен почему-то вспомнила Гаррисонов. И ей они уже не казались такими чопорными и никчемными. А на губах всплыло это ненавистное слово: «Людознай».
- Никогда больше не буду есть сливовый пирог, -вздохнув Габриэль Доусен решила лечь спать, думая о превратностях судьбы.