Вчерашнее кажется сном, сегодня – антракт в моём зале. Мир мерно качается в так изувеченной песне, в которой звучит то, о чём мы с тобой не сказали – и, видно, не скажем...
А тихая серость воскреснет.
Я знаю, что тяга к покою сильнее любви, и мне не сбежать с чёрной свадьбы, с пустого венчанья. Я буду. Я часто и зло предавала молчанье, казалась себе самой яркой и быстрой из львиц.
Сегодня так ласково радость коснётся печали, что мир улыбнётся с исписанных снегом страниц.
Мне сон был – погоня за жизнью, подобной обману, но всё же привычной: муж-дети, поминки-крестины. Вчера, возвращаясь домой, я была полупьяной. Так сухо во рту. Я неистово пью витамины, ловлю языком полукислый, изменчивый вкус, мурлычу под нос полудрёму какого-то гимна.
Мы быстро стареем. Коль это не будет взаимно, я знаю, что я не посмею, что я не влюблюсь.
А снег падал ночью и таял на тёплом асфальте. Мечталось: укромное место, на двадцать минут – то страстность, то нежность. Я видела: нас застают. Кровь мчалась по жилам в каком-то безумном азарте...
Ты думал о том, как всё быстро изменится в марте, коль мысли мои ямщики под уздцы не возьмут.
Нелепая ложь: никогда не скажу своим детям, когда ты взрослеешь, какой тебе видится сказка.
Он снова придёт; будет мил, обходителен, ласков. Я выйду; продолжу бросать обещанья на ветер... Мы тихо уснём, повернувшись спиною друг к другу. Всю ночь будут сны о молитвах разрушенных стен, о нежности, об истончённой в боях красоте. Нас будет баюкать безмолвно весенняя вьюга...
Когда я скажу, что ему я вовек не супруга, не верь мне. Я в жертву покою несу яркий день.
2016