в сиреневом изощрённом рождается фиолет –
ржавеющая защёлка иного впускает свет
достаточно притвориться и так, замерев, уснуть –
иное предстанет в лицах, иное очертит путь
достаточно быть несчастным
быть выгоревшим дотла,
чтоб в мире деепричастном иная луна взошла
гомункул в печальной шляпе, приоткрывая дверь,
промолвит – исторгни паперть
и смертью себя проверь
улёгшись у ног, химера всё львиное обретёт
в сиреневом неимоверном,
внутри,
фиолет цветёт
иное за поворотом шепнёт – торопись, пора,
тебя ожидает кто-то сто тысяч лет со вчера
в заброшенном терминале в пустых коридорах бег
в пустых ожиданий зале пустынно который век
ты что-то оставил в мире, кого-то оставил ты
обратный отсчёт в пунктире, где каждый калечит стык
недвижимый эскалатор в пролётах тревожный гул
а память вбивает даты, играя свой длинный пул
из тысяч дверей в проходах из множества этажей
путь выбран под гулким сводом и близится, вот, уже –
в неярком пространстве света – два стула и школьный стол,
всё также она одета, всё тот же в глазах восторг
и голос, всё тот же голос - ты где пропадал? привет!
я, кажется, укололась о Вечность, не больно, нет...
так странно, а перемена всё тянется... нет звонка...
мы можем уйти, наверно, мы можем уйти пока…