Где бы я ни был, – отыскиваю только тебя,
продлевая присутствие в теперешнем и минувшем свете,
в марокканской таверне над теплым перно, теребя
бахрому занавески, – ты объявляешься, роняя пепел
с потухшей сигары, вращая латунные лепестки,
электрической тягой подгоняем над позеленевшей стойкой,
дыхание океана кладя примочкою на затылок, виски,
отрезвляя от вчерашнего и не только…
Дни, сами по себе наполняемые пустотой
или памятью, что из них вытекает,
уже не считаны бывшей любовью или тоской
по ее отсутствию, что тоже тает
в пространстве, где ты, наконец, оставшись один,
разворачиваешь косынку пароходного дыма,
задремываешь в парусе – почти любим,
за каждой из шхун, уходящей мимо,
бросаешься следом, сторонясь решетки лучей,
но кто-то, невидимый, сверху натягивает поводья
и ты стихаешь, мелкой рябью покрывая ручей,
утыкаясь волною в балтийское мелководье.