***

Я ко старому ко другу Петербургу
руки-ноги протяну и душу;
и своей походкой не нарушу
таинство мостов и плеск нешумный.

Дождь ли льет, иль солнце неумело
светит через тучи в эту сырость,
к кораблям три чайки устремились,
и смотреть на них – большое дело.

Не умеешь сам летать, попробуй
представлять, что долгий мост Дворцовый, –
это ты, в полете над Невою;
Петербург научит не такому.

Он научит дерзкому пиратству,
не тому, что грабит и бунтует;
здесь пираты пленников врачуют
и дают возможность отыграться.

Вот засели; весь Васильевский, ты как
гавань тощих мудрых флибустьеров,
пренебрегших заработком верным
и погодою, что наперекосяк.

Дух свободы, он еще с лицея,
именно того, что посетил
и окончил с блеском, и затмил
всех надолго Пушкин; пусть созреет

здесь еще такой же. С головою
пусть кудрявой, главное – со светлой.
Не пропустим вечности примету,
приезжаем летом и зимою.

Чтоб не упустить Момент Рожденья,
приобщимся, стоя над Невою,
в воздухе прозрачном, с головою
кверху, в самом первом приближеньи.

Я уверена что только здесь, у дельты,
у мечты – залиться в глубь пучины,
он родится: новый Пушкин или
новый Бродский, или новый Дельвиг.

Я не пропущу; не зря как штык я
в Питере в любую непогоду;
места гениальную природу
чувствую, пускай глаза мне выколют.

Чтобы не заканчивать на мрачном, –
насчет глаз; ну, я погорячилась;
расскажу всю правду: я влюбилась
в этот город, и не я одна, и флаг – на мачту.