Я любил исследовать начинку будильника. А ещё раскалывать молотком
гальку, чтоб рассмотреть форму и цвет скола. А здесь в больнице ничего
этого не было. Был инфекционный бокс, а в нём я и две девочки. Вот и
играл с ними, во что скажут. Они школьницы, а я лишь недавно в детский
сад поступил. Слушался их.
Играли они со мной беспрерывно. Я уставал и не всегда успевал следить
за переменами их ролей. Которых было всего три: учительница, врач и
мама.
- Михалыч, родить тебя в трудное время было непростым решением.
А ты огорчаешь меня, - Соня бубнила взрослым интеллигентным
голосом с безразличным лицом, кому-то явно подражая.
Аня подхватывала:
- И в букваре третий день не можем сдвинуться с мамы и рамы!
Я честно скулил:
- Устаа-ал...
А они тут же:
- Больной, почему не спим? Сестра, уколите его пенициллином! И почитайте
на ночь.
Они и укладывали, и укалывали, и читали.
Постепенно и меня научили сносно читать.
В конце срока уже выходили гулять. К боксу прилегал асфальтовый
пятачок и лавочка. И вот, как-то вышли, а на асфальте написано
"Ангины дуры!". Соня и Аня и меня заставили прочитать вслух. И пришли в
сильное возбуждение.
- Это скарлатина написала! Михалыч, мы этого так не оставим. Ищи мел!
Пока они стирали подошвами, я нашел. Мы обогнули выступ, отделяющий
соседний бокс. И Аня написала на их асфальте: "Скарлатины кретины!".
Мама забрала меня из больницы навсегда. Соня и Аня поцеловали напоследок
и ушли к скарлатинам прыгать в классики.
В центре города мама сказала:
- Давай, Михалыч, в гастроном зайдём. Там дают кое-что. С детьми без
очереди.
Развернула чистый платок. Там была соска-пустышка. Вставила соску в
мой рот, а меня взяла на руки. Я был в курсе, уже делали так.
Возле прилавка я вытащил соску изо рта и указал пальцем на стену:
- Ба-ка-ле-я. - и ещё, - со-ки-во-ды!
Позади колыхалась очередь. После "гас-тро-но-мии" бабушка рядом
возмутилась:
- Вот-те раз! Уже со школьниками на руках без очереди лезут. А если я своему
деду вставлю соску и приду тут всё покупать? Или он мне вставит соску
и возьмёт на руки?
- Он не школьник. Ему два года, - мама немного сбросила.
- В два года не читают!
- Три с половиной, - некстати уточнил я.
- А он и не читает. Он просто помнит.
На улице я сказал:
- Мама, я не помню. Я читаю. Меня Соня и Аня научили.
Дома собрались гости. Ели, пили и шумели.
- Ну, давай, Миша, за ваш новый шкаф!
Это, потому что родители шкаф купили, пока я в больнице был.
- Ну, давай, Миша, за Михалыча, за его здоровье!
Это, потому что я выздоровел, пока они шкаф покупали.
Потом гости ушли.
Шкаф был светлого дерева. С зеркалом. Мама с папой обнимались перед
зеркалом и разговаривали насчёт того, какое счастье этот шкаф. Я тоже
испытывал счастье от шкафа. И особенно от них, обнимающихся.
А потом они сказали:
- А давай и Михалычу тоже счастье сделаем! Михалыч, какая у тебя мечта?
- Я устал мечтать. И спать хочу.
И не признался в том, что мечтаю побыстрее вырасти и жениться.
На Сонечке. Или на Анечке. А пока просто уснуть, чтоб они
скорей приснились.
...Такие красивые. И мои любимые имена.
http://www.youtube.com/watch?v=IEVow6kr5nI