Ночью к стенке я поставлен,
Словно белый офицер.
Приговор читает Сталин,
Взявший душу на прицел.
Говорит, что я бесценен,
Хоть и вражеский поэт,
У него товарищ Ленин
Отбирает пистолет
И кричит: «Поэт он крупный,
Недоступный палачам,
Мы его с Надеждой Крупской
Изучаем по ночам!»
(Владимир Скиф)
«Капитал» в шкафу пылится.
На столе горит свеча.
Крупской по ночам не спится,
Нету сна у Ильича.
Томик мой любовно гладя,
Вождь зовёт её в кровать:
«Ну, ложись, товарищ Надя,
Будем Скифа изучать».
«Я в литературе дока, –
Говорит она в ответ, –
Знаю Пушкина и Блока,
Фета помню, Скифа – нет».
Надя сердится, похоже,
На издательский товар
И на всякий случай всё же
Надевает пеньюар –
До колен, полупрозрачный,
Тонкий, словно из дождя,
Взгляд бросает многозначный
На раздетого вождя.
Шевелит губами Ленин, –
Вроде как стихи зубрит,
Говорит, что я бесценен,
«Вот так глыба!» – говорит.
Да, у баб свои запросы.
Крупская лежит, ворча.
Ну, какие тут вопросы
О потомстве Ильича!