А жили мы тогда в добре и зле,
Бывало так – на паперти блевали,
Но ангелы ходили по земле
И нашу речь почти не понимали.
Так вот оно, какое Рождество,
О чём нам классики кричали и пророки.
Я с небесами чувствовал родство,
Словно роженица, когда подходят сроки.
Но свет звезды не спрятать от людей,
Волхвы и пастухи понабежали…
Вот этот Праздник взрослых и детей,
Который в СССР так долго ждали.
(Игорь Тюленев)
Не в ЦПШ – ходил я в ЦДЛ,
А там буфет – считай похлеще рая,
И ангел, мой хранитель, так скорбел,
Когда я брёл в ночи, столбы сбивая.
И было как-то не до Рождества,
Ну, что тут скажешь, каждому по вере.
Я с ангелом не чувствовал родства,
Рождённый, так сказать, в СССРе.
Оно, конечно, лучше бы во МХАТ,
Но там молчишь и нет к тебе вниманья,
И не тебя, увы, боготворят
До слёз правдивых, до рукоплесканья.
Вот так и брёл, не видя ничего,
Свои стихи держал рукою слабой –
И на тебе! – какое-то родство
Почувствовал с беременною бабой.
Совсем не знал, что я таких кровей,
Что к бабьему страданью очень чуток,
Два пальца в рот – чтоб только побыстрей,
И под крестом опорожнил желудок.
...Всё снились коньячок и канапе.
Я о себе напомнил, о поэте,
А мент сказал: «Ты просто член СП.
Так, дорогой, написано в билете».