ОКТАВЫ, МУЗЫКА ОКЕАНА
О, если бы я только мог
Хотя отчасти,
Я написал бы восемь строк
О свойствах страсти.
(Борис Пастернак)
* * *
Как голос чувств твоих высок,
как небо звездное бескрайне!..
Я ощущаю твой восторг,
передающийся мне втайне...
Ты одинока и нежна,
блистательна и незамужна...
О, ты такою мне нужна,
и быть другой тебе не нужно!
* * *
Капли редкие, дождевые
о железный стучат карниз
и, стекая, еще живые,
улетают куда-то вниз.
Было — не было... Где я, что я?
Над карнизом холодный пар.
Сердце, в паузе млея, ноя,
Каждый Чувствует Свой Удар.
* * *
Делаю вид, что смел,
Бойкую речь держу.
Руку твою задел —
чувствуешь? — я дрожу.
Холод. И как ответ
Дрожь от руки — твоя...
Ужаса красный свет,
Встречная колея.
* * *
Хор золотистых звёзд,
острые шлёт надежды.
Чёрта бегущего хвост
утро уже не держит.
Тычется в тверди гром,
Ест естество моё магма.
Больно! И под пером
ярко горит бумага.
* * *
«Схожу с ума» — привычное клише,
когда о страсти сообщают... Но
ума давно лишен я, а в душе,
как в собственном гробу, совсем темно.
Ты ждёшь. Молчишь. Не задаёшь вопросов.
И лишь белками светишься во тьме.
В них по-кошачьи вспыхивает фосфор...
Да ты сама — в своём ли ты уме?
* * *
По лужам вымерзшим скользя,
путь выбираю осторожно:
мне и любить тебя нельзя,
и отказаться — невозможно.
С ума здесь только не сойти б
от тех слияний и разъятий,
где время тянется как скрип
стальных пружин твоей кровати!
* * *
В ночь под ущербной луною,
льющей меж шторами свет
ты расстаёшься со мною
вот уже тысячу лет.
В грудь мне, рыдая, колотишь.
Точишь, убить меня, нож.
Но никуда не уходишь.
И никогда не уйдёшь.
* * *
У этих встреч свои законы:
когда очнёшься ото сна,
объятья, шёпоты и стоны,
как лужи, вымерзнут до дна.
Двор городской — как дно колодца.
Осколок хрустнувшего льда
в тебя безжалостно вопьётся
и не растает никогда.
К И Н О
(немое)
Я делаю не из гордыни
лица холодным выраженье,
ведь наша связь с тобой отныне
на нелегальном положенье.
Отныне в духе киноленты,
где звука нет, а жесты резки,
живем, как тайные агенты,
шифруя даже SMS-ки.
ИППОН
Расплакалась, ну... беспричинно!
На полуслове скомкав речь,
торчу, как гвоздь, седой мужчина:
ни вбить по шляпку, ни извлечь!
Я потрясен. В какой-то мере
еще возможен был бы торг,
но — сбит подсечкой... я — в партере:
аплодисменты и восторг!
* * *
Время! Расстаться пора,
действие ж длится упрямо
Жизнь по Шекспиру — игра...
что же, действительно, драма!
Только участники роль
не выбирали, их случай
свел ощущать свою боль,
мучиться в роли и мучить!
* * *
Вновь туман полмира опоясал,
и земля в него погружена,
и волна в стремлении неясном
в этот миг особенно нежна.
Бьётся в твердь, дробясь в сердечной муке,
содрогаясь в страсти, льнёт и льнёт,
так что камень обретает руки
и в объятья с мукой берёт.
* * *
Действия жадны и грубы:
Мы не умеем любить.
Есть в существительном «губы»
корень глагола «губить».
Следствия следуют быстро,
не поспевают суды...
Мы совершаем убийства
и заметаем следы.
* * *
Хочешь, выстрели в спину, когда отвернусь.
Только, чтоб наповал… бах — и насмерть!
Да, тебе я — не пара… так действуй, не трусь:
лучше так, чем от счастья скончаться… в маразме!
Если ты не убьёшь, то убью тебя я
постепенным и очень обидным удушьем —
в такт движений, о стенку кроватью долбя,
кончив вдруг, успокоившись — полным почти равнодушьем.
ПРИГОВОР
Я ухожу... Тугой затвор замка
ключ досылает, как патрон в патронник...
И холодно спине от сквозняка:
я чувствую спиной, что я – покойник!
Все кончено. Бессмысленно кричать:
мгновенье после
под лопаткой слева
распишутся и шлёпнут мне печать...
Без сожаленья. Без любви и гнева.
* * *
У тебя другой, а я — не верю,
что под прошлым — жирная черта.
Всё стою, униженный, под дверью
с онемевшей третью живота.
Так стоят зарезанные насмерть,
чувствуя, как меркнет божий свет,
перед тем, как молча рухнуть наземь
мордою — в отвергнутый букет.
* * *
Запиваю слёзы теплой водкой,
чтоб скорей оттаять и уснуть,
чтоб с мозгов под черепной коробкой
смыть обиды судорожной муть.
Чтобы звёзды ярче заблестели,
затрубила вечности труба,
как насос в моем горячем теле
душу с болью вынув до утра.
* * *
Срезал насухо бритвой щетину со щек,
поплескался, лицо себе вытер.
Чиркнул спичкой — конверт не отправленный сжёг,
впрыгнул в брюки и вынырнул в свитер.
От любви, как от водки вчерашней тошнит,
и себе я противен, трезвея.
И раскаянье злое меня потрошит,
как охотник убитого зверя.
* * *
Не стану я иным,
не станешь ты иною;
иди путём своим,
не мучайся виною.
И пусть ревниво плоть
горит любовным ядом,
храни тебя Господь
любовью тех, кто рядом!
* * *
Кто сердцем чист, не совершает зла.
Одним дана пленяющая внешность,
другим – любви волшебных два крыла
и мудрости задумчивая нежность.
Искусство жить – важнейшее из всех:
когда судьба – что колея кривая,
принять с улыбкой личный неуспех,
жить, победивших нас не проклиная.
* * *
Растеклась по заливу огненная заря,
облаков опалённых гряда провисла...
Я не верю в то, что любил ты зря,
что в прошедшем нет никакого смысла.
Пусть понятной цели у жизни нет
и коробит личностная непарность,
всё равно, мотив этой жизни — свет
и за всё прошедшее — благодарность.
г. Владивосток