***
Который раз огонь в лампаде гаснет –
дрожит неслышно, клонится ко сну,
взметнётся тихо в пламенной гримасе,
на жизнь последним выдохом блеснув.
И облачком растает в заоконье,
в мерцании безликих фонарей,
так вера растворяется в законе,
бездомный исчезает у дверей
последнего приюта. За туманом
глаз, ищущих иллюзий маяки,
следит луна в бесчувствии гуманном,
и воздух полон голодом мирским.
***
Ныряет в кольца прошлых лет
курильщик памяти, но сердце
не откликается в ответ,
став безучастным отщепенцем.
И всё, чем ранее взахлёб
оно питалось и болело,
чем мир публичный сердце влёк,
ненужным стало. Присмирела
душа, прибилась к тишине,
и духу смерти причастилась,
в его забористом вине
особой физики чернила –
то снежных качеств, то иных
оттенков белого. На крыльях
мечтаний суетных, цветных
оттенков белого обилье.
Забавна проседь у щенка,
красив жемчужный тон фарфора
и кость слоновая легка
в изделье древнего декора.
***
Огню дана сухая кровь,
воде – маневренность скелета,
а мне – одной мечты покров,
чтобы душа была согрета.
Идёт беда, змеится вслед,
на линии судьбы хохочет,
но силы тормозящей нет
для слов в молитвенные ночи –
летят сквозь атомы стекла
в Начало солью перламутра,
чтобы отмывшись добела,
вернуться в солнечное утро.