Друзья, декабрь, Рождество встречаем,
с закрытыми глазами выбираем
конечно ром, конечно добрый ром.
Он пахнет старой бочкой и пиратством,
и незабытой бранью залихватской,
раздавшейся у входа в гастроном.
Ну вот оно: рождественский настрой,
счет гамбургский, хоть Гамбург и не знает,
как часто его имя вспоминаем
в провинции, заведомо чужой.
Настало: снежный занавес над нами,
готовимся со сцены выступать;
и ветер – чтобы править кораблями,
а не окошки в доме вышибать.
И целовать младенца в мягкий локон,
от сладких слез твоя ладонь намокла,
и белый пудель к подвигам готов;
и свет свечей, волшебней нет которых,
не позволяет люстре бестолковой
отпугивать пришествие стихов.
Тень от свечи и профиль на картоне,
весь антураж не нов и ожидаем,
он верен, точно "ля" на камертоне,
настроились, не сбиться, начинаем.
Не зря горят гирлянды на окне,
и тени появились без труда,
и, если не сейчас, то больше не
исполнится, упустится мгновенье;
страшнее нет желаний исполненья,
но если не сейчас, – то никогда...