Мне было пять – прелестный юный гном, –
когда играла в буквы, точно в куклы.
Массивный стол под солнечным окном.
Неловкий почерк, угловато-круглый.
«ГЕЛЕНА», «ГАНЬКА», «СТАСЬ», «ЛАРИСА», «ЧЕСЬ» –
родные имена, как на параде,
толпились так, что сложно перечесть,
в советской разлинованной тетради.
Стремления алхимика чисты:
к метаморфозам, непременно-срочно!
Лишь чёрточка – и злобные «ЧЕСЫ»
затикали на дедушкиной строчке.
Я наблюдала, в ужасе застыв,
как человека пожирает время.
…А бабушка звала на перерыв
из жаркой кухни на блины с вареньем.
А дедушка трепал по голове:
«Ну что это за слёзы, фу-ты, ну-ты!..»
И в память об опасном баловстве
морщинками у губ легли минуты.