Насмотрелась, наплакалась в небеса
Белой комнаты да навзрыд.
И сияют, как прежде, ее глаза
В зеркалах, где безумство спит.
Притворяется ломким осколком лжи.
Ах, невинность - твоя, моя -
Это, милая, глупости, миражи
В жёлтой пу́стыни бытия.
И не каждый, кто хочется, свят и мил,
И не каждому горечь слов,
И не каждый, кто робко боготворил,
Слышит шорох ее стих’off,
Оживающих ночью глубин окна
Отражениями в стекле.
Внутривенно вольётся в неё луна
И свернётся в живом тепле.
Губы шепчут, а огненный шелест крыл
Не услышит никто другой…
И целует он в темечко: «Я забыл,
Сколь веков меж тобой и мной».