И.Т.
Ты верил человеку, как себе,
ты думал – он заботливый и чуткий,
что будет он опорою в судьбе
и другом навсегда, а не сутки.
Ты всё ему доверил, как душе,
такое, что и маме не расскажут,
а он был куклой из папье-маше,
пустой внутри фигурою бумажной.
В его ты верил благородство, честь,
которых и в помине не бывало
и принимал расчётливую лесть
за правду, что тебя так подкупала.
Ты верил, что тебя всегда поймут,
дадут совет, что делать, что не надо,
но примеряли на тебя хомут,
его, посыпав сплетен щедрым ядом.
Чтоб о себе всегласно заявить,
что, дескать, я давно и всем знакома,
зачем тариф двойной зазря платить,
когда я, словно, как обед из дома.
Ты верил человеку, как себе,
ты думал, будто друг он настоящий,
а он тебя прилаживал к трубе,
чтоб ты летел, как пепел шелестящий.
Но никогда двуличие и зло,
своих побед в миру' не одержало,
детей Иуды гнусно ремесло,
неблагодарность, превративших в жало…