Чемоданофобия
Я уезжаю из России, поскольку больше нету сил остаться, как бы ни просили и даже Кто бы ни просил. Но есть однако дёгтя ложка: похерил где-то чемодан. Не ложка, нет, скорее, плошка. Чего в багаж он не был сдан?! Был верен мне он беззаветно! Вхожу с тоскою я в вагон. Опять смотрю назад, но тщетно: нет, не несётся он вдогон. Уже готов к отправке поезд, и я нетрезвый вдрабадан, но продолжаю робко поиск: "Никто не видел чемодан?" Летит по рельсам электричка, под стук колёс не слышен стон, ведь чемодан - не "Большевичка", нет, это был "Луи Виттон"! Всё размышлял, покуда ехал я из России в евроглушь. "Кому, кому он был помехой?! Похоже, заговор спецслужб"... Но оказалось, было проще, потом мне кто-то рассказал: пришёл на Красную я площадь, когда на Курский шёл вокзал, и чемодан оставил там я! Какой же автор ваш - лопух! Но вот раскрыта эта тайна, а он от сырости распух, ведь под дождём лежал и снегом, забытый всеми до поры. Не бередили душу слэнгом - ни взрослых там, ни детворы. На чемодан городовые глядят, молчание храня. От страха вытянули выи, ведь больше он день ото дня. Схватились даже за простату. Так что скрывает чемодан? Поставлен он ведь неспроста тут! Вдруг раскладной внутри майдан?! Когда ж распух он до того, что не виден Кремль стал за ним, то обходили осторожно: что в чемоданах мы храним? Одежду? Чья же там одежда?! И вот вокруг поднялся ор. "Ну, хорошо хоть, есть надежда, что наш он, русский, Святогор. А вдруг не русский он ни разу, а злой семитский ГолиАФ?!" Разносит ветер эту фразу - спросивший может быть и прав... Читатель, если ты позволишь, закончу здесь я свой рассказ. Писал я это для того лишь, чтоб от меня отстал Пегас. Когда я трезв, что, впрочем, редко, то вижу я, продрав глаза, на Лобном месте табуретку и слышу чьи-то голоса, ведь города' шумят и веси тут от окраин до Кремля, и как верёвочка ни вейся, но на конце всегда петля. Нет, не уехать мне, похоже, ни в Лиссабон, ни в Магадан, и оттого мороз по коже. Себе оставьте чемодан. Пойду прилягу под берёзкой, поскольку всем по горло сыт, а что до стенки до Кремлёвской, на ней опять ружьё висит.
Полонофобия
Было навеяно этим: http://byvshev1972.livejournal.com/13851.html
Как мило в доме Гончаровых, точнее, Пушкиных! Поверь: любой в нём странник зачарован, и в дни былые, и теперь. Красивей всех и многих больше: бассейн, солярий в нём, спортзал... И Пушкин там писал о Польше. Поэмы? Я бы не сказал. Но вы, друзья, смотрите в оба, а не любимый ваш "Kill Bill", ведь Пушкин был полонофобом - Полонских всяких не любил. И если ты сидишь в Камбодже, от дольщиков подальше чтоб, всех наебав на стройке, вот же, от Пушкина получишь в лоб! А если вдруг ты проповедник, несёшь везде иудаизм, тебя догонит всадный медник! В Камбодже лучше затаись! И будь Сергей ты или Пинхас, хоть эллин ты, хоть иудей, неважно, мы их иль они нас, когда иссяк запас идей. Сейчас на тесте нет полоски, так дайте две, а лучше пять! Но отвлеклись мы на Полонских, вернёмся к Пушкину опять: он не любил и Польши лона, неважно, пан или пропан. Я не скажу за Аполлона, но Пан его - не ихний пан. А что же до чужих корсетов, почти как Панин Пушкин крут: в "Литературную газету" кого попало не берут! Но что до жизни до интимной, писать об этом надо ли? И разве этого хотим мы - узнать, как Пушкин Натали **** и звал её красавой? Ведь не хотим узнать мы, нет, как подзывал к себе, сказав ей: "Наташка, сделай мне минет!", и что нередко в позе пошлой себя Россией называл, зовя жену коварной Польшей, вращая сиськи, как штурвал. В политике был Пушкин строгий, свой член жене засунув в рот, и польских всех кровавых оргий не осуждал, наоборот. А мы осудим вот поэта: то непростительно любым! Не любим мы его за это, нет, за другое он любим.
Майданофобия
Что Пушкин был полонофобом, я рассказал вам в прошлый раз, но многогранным был он снобом. О том сегодняшний рассказ. Наш Пушкин не любил майданы, и Киев весь как таковой - и новострой, и первозданный, хоть, киевлянин, волком вой. Совсем уж если коротенько, то раздражало, как лимон, что там Кабанов, тьфу, Шевченко дороже ценится, чем он. Не находил себе он места, когда настал Евромайдан. Воскликнет кто-то: "Наконец-то! Есть рифма к слову "Буридан"!", а Пушкин наш сидит в печали и изнывает от тоски: там дальше хуже, чем вначале! И сердце рвётся на куски. Наталья вновь берёт за щёку, но расслабления всё нет - хотя их брак не по расчёту, не помогает и минет. Что было гладко на Манежной и на Болотной даже, то совсем не гладко в Незалежной, ведь там овраги, не плато. Призвать там власть хотят к ответу, за тем и вышли на Майдан. Да, там совсем не как в Москве-то, проблем не спрятать в чемодан. Вчера закончил он "Полтаву" и на каникулы ушёл, чтоб пожинать спокойно славу, ныряя в прорубь голышом. Но рано, нет ещё победы, с "Полтавой" вышел же конфуз, ведь наступают снова шведы, точнее весь Евросоюз. Он вопрошает: "Что ж такое?! Поэму кончил я едва, но не оставили в покое! Пора писать "Полтаву-2"..." Отчизна вся теперь на карте, ведь помирились же уже Марина Мнишек с Делагарди, вдвоём стоят на рубеже. Россия не сдана полякам, спасибо Минину Кузьме, а Украина встала раком. И пишет Пушкин наш в письме: "Не описать мне всех, ей-богу, закончились карандаши! Их, друг мой Вяземский, так много, хоть непрестанно всех души!"... Не любит Пушкин надпись "Made in", ведь подозрительна она, а также группа "Iron maiden" в его дому запрещена.
2013